Муки науки: ученый и власть, ученый и деньги, ученый и мораль. Л. С. Клейн

– главного бога восточных славян в языческое время. Между тем Святовитом Збручский идол не был (тот в Польше и выглядел не так), Родом – и того меньше (Род в словесных источниках славян почти не упоминается, потому что это ошибка древних переводчиков с греческого). А Збручский идол по всем данным, которые я мог собрать, никак не укладывается в систему русских памятников, да и вообще вызывает у современных археологов обоснованные подозрения в том, что это изделие романтиков XIX века.

      Очень красноречиво замечание академика о происхождении русской государственности: «Вся проблема подготовки и рождения первого государства восточных славян со столицей в Киеве решается сейчас на основании археологических данных, позволяющих проследить тысячелетний процесс вызревания государственности в разных исторических условиях» (с. 339). И все. Далее речь о татарском нашествии. Вам ничего не бросается в глаза? Мне бросается. Ведь тут полностью отсутствуют эскапады по поводу зловредной «норманнской теории» и осуждение скрытых и явных «норманистов», подрывающих устои русской науки. И это у такого ярого антинорманиста, как Рыбаков! А дело в том, что под давлением новооткрывающихся фактов Рыбаков ближе к 1980-м годам смягчил свой прежний антинорманизм, стал писать о захвате варягами власти в Киеве, о «варяжском периоде» в русской истории. Некоторое воздействие произвела на него, возможно, и «варяжская дискуссия» 1965 года в Ленинграде, и первая сводка (1970) скандинавских древностей, зафиксированных на территории Древней Руси.

      В числе достижений советской археологии, конечно, упомянуты (с. 341) две величественные затеи академика, обе – в развитие идеи археологического источниковедения. Первая – это издание «Свода археологических источников СССР», над которым он заставил трудиться всех археологов страны. Предполагалось выпустить за 15 лет 150 томов, в которых систематически описать и проиллюстрировать все археологическое наследие, открытое за два века полевой работы. Это было грандиозное и несомненно нужное дело, но Формозов и другие указывали, что а) в 150 томов никак не уложиться, б) сил института и издательских мощностей страны даже на 150 томов не хватит. Так и получилось. За 15 лет вышла малая толика, за 30 лет – 83 тома, а дальше дело застопорилось. Рыбаков выдвинул и еще одну идею: издать полный коллективный обобщающий труд по археологии СССР, со всеми интерпретациями. Было предложено 16 томов, позже их число увеличили до 20. Авторы работали параллельно. За 10 лет вышли 12 томов, но многие устарели еще до своего выхода. Все «накрылось» в 1990-е годы, на том месте осталось и сейчас. И все же это было реальное организационное достижение академика Рыбакова, но оно никак не было связано с его методологическими установками, скорее противоречило им: ведь оно подчеркивало источниковедческий характер археологии.

      Когда я слышу новости о всероссийской затее единого учебника по российской истории, в котором будут на государственном уровне решены все ее проблемы, даны все нужные установки по воспитанию