Дно разума. Алексей Атеев

проканаешь, а пока ты сявка локшовая.

      Шустрый Юра скоро понял, где он, подлинный фарт, и примкнул к группе малолетних карманников, которыми верховодил опытный Федул, имевший уже три судимости, или, по-блатному, ходки. Вначале Скока поставили на перетырку, то есть он должен был получить украденный в толпе кошелек и побыстрее с ним скрыться. Постепенно он сам стал «щипать» карманы зазевавшихся граждан, а когда попался, получил год, ввиду малолетства, и отправился в лагерь. Было ему тогда пятнадцать. Скоро он вернулся и взялся за старое. Мастерство росло, однако и росло количество отсидок. Сейчас он освободился в очередной раз и еще в зоне твердо решил завязать.

      Скок похрапывал и сопел. В уголках полуоткрытого рта пузырилась слюна. Ему снилось детство, голуби… Будто он и сам летает. То ли потому, что сам превратился в птицу, то ли просто от счастья, что наконец вернулся домой. Конечно, эту убогую нору и домом-то назвать было нельзя, однако ничего другого в жизни он не видел. Землянка – лагерь, землянка – лагерь… Вот и все его бытие. Но ведь живут же и по-другому. Имеют нормальные квартиры, работают, растят детей… Радуются жизни, другими словами… Эти мысли выплыли из подсознания, загнанные туда идиотской привычкой презрительно смотреть на окружающий его мир. Ощущение полета внезапно исчезло. Теперь он стоял на вершине горы, рядом со своей землянкой. Моросил бесконечный холодный дождь. Все вокруг было затянуто пеленой мутного тумана. Скок знал – дом рядом. Но в какой он стороне, совершенно не представлял. В то же время он осознавал: склон горы крутой. Сделаешь неверный шаг – и полетишь вниз, ломая кости. Что же сделать, как найти выход?

      Вошедшая в землянку мать услышала, как сын глухо застонал. Она подобрала с пола потухшую папиросу, вздохнула, подошла к нему, но будить не стала, лишь покивала головой каким-то своим мыслям и вышла прочь.

      Скок пробудился от хриплого вопля петуха, оравшего, казалось, над самым ухом. Он вскочил, вначале даже не осознав, где находится. Показалось: прозвучала команда «подъем», захотелось вытянуться перед шконкой, однако тут же понял, где находится, и хмыкнул. Крепко въелись зоновские повадки! В одночасье и не вышибешь. Мамаша вновь нажарила картошки с яйцами. Скок лениво поковырял ее древней трезубой вилкой, похлебал жиденького чайку. Когда поднялся из-за стола, мамаша, не глядя на него, спросила:

      – Куда подашься?

      – Осмотреться надо, – сообщил Скок.

      – Ну гляди…

      – А чего глядеть. Дорога известная. Схожу на Куркулевку, а может, на Гортеатр заскочу…

      – Чего ты там забыл?

      – Ребят увидеть хотелось бы.

      – Все твои ребята сидят.

      – Откуда знаешь?

      – Земля слухом полнится. Сходи… Никто не запрещает. Оглядеться, конечно, можно, только… – она не договорила.

      – Что «только»?

      – Только за старое не берись.

      – Кончай, маманя, треп. Чего ты с первого дня заладила: за старое, за старое…