И целой обоймы мало. Сергей Донской

перебивались черной икрой, методично истребляя поголовье осетровых. Совсем уж мелочь пузатая учреждала финансово-промышленные группы, приторговывая землями заповедников. Со скороспелостью прыщей на заднице появились у Астрахани два американских города-побратима, откуда валом повалили заморские работники умственного труда, в спешном порядке пополняющие свои словарные запасы нормативной и ненормативной лексикой русского языка. В предвкушении дармовой нефти янки облагодетельствовали россиян храмом Свидетелей Иеговы и грудами бесплатной литературы мормонского и кришнаитского толка. Если Сатана еще не правил бал в Астрахани, то уже лакировал копыта перед тем, как триумфально пройтись по благодатному краю.

      В общем, танцуют все! К сожалению, вытанцовывается лишь у тех, кто заказывает музыку…

* * *

      Погруженный в свои мысли, Бондарь не сразу услышал голос окликнувшей его Веры.

      – Чего тебе? – спросил он, выключая компьютер.

      – Хотела узнать, чем ты так заинтересовался, – ответила она, возлежа на диване в позе ожидающей ласки кошки.

      Черные волосы и неизменное черное белье примагничивали взгляд. По волосам хотелось погладить, а белье подмывало сорвать, словно обертку шоколадки: что там за начинка?

      Отвернувшись, Бондарь равнодушно пожал плечами.

      – Так, ничего особенного.

      – Ты куда-то собрался? – не унималась Вера.

      – В командировку, – буркнул Бондарь.

      – Когда? – Верин голос заметно упал.

      – Завтра утром.

      – Опять Прибалтика?

      – Россия, – неохотно ответил Бондарь. – Средняя полоса.

      – А точнее?

      – Один областной центр.

      – Какой? – упорствовала Вера, как будто это что-то для нее меняло.

      – Обычный город, – сказал Бондарь. – Ничем не лучше и не хуже других. Пять вузов, семьдесят восемь школ, два лицея и три гимназии.

      – И это все, что ты можешь мне сказать?

      – Почему же… Еще в этом городе насчитывается тридцать две больницы, шестьдесят девять поликлиник и шесть… – Досадливо щелкнув пальцами, Бондарь поправился: – Семь профилакториев. Культурная жизнь представлена пятью театрами, филармонией и картинной галереей Кустодиева.

      – Тебе, как я погляжу, прямо не терпится погрузиться в тамошнюю культурную жизнь, – съязвила Вера. – А я? Понятное дело, что без картин Кустодиева ты просто засыхаешь на корню. – Она села, опустив голову и плечи, словно новость, свалившаяся на нее, грозила обернуться непосильной ношей. – Я тоже хочу в картинную галерею, – ирония, прорезавшаяся в Верином голосе, стремительно улетучивалась. – Но ты меня с собой не возьмешь, да?

      – Ни в коем случае, – заверил ее Бондарь.

      – Ну и шут с ним, с Кустодиевым. Перебьюсь. Чего я не видала в этом твоем областном центре? Какая-нибудь пыльная дыра с бронзовым Лениным на главной площади. – Чертя босой ногой воображаемый узор на полу, Вера с напускным