Напряжение растет. Владимир Ильин

надо мной всей фигурой.

      – А сейчас на завуча.

      За наблюдательность я был оглажен тугой волной воздуха, пролетевшей над затылком.

      Щелкнул выключатель настольной лампы, окрашивая серое теплым светло-желтым светом. Вот и сюртук стал вовсе не черным, а темно-синим, а белая кожа наставника обрела привычный здоровой цвет. Только все так же лежали серые тени под глазами, с тревожной заботой смотревшими на меня. Отчего-то стало нестерпимо стыдно, куда сильнее, чем перед Русланом Артемьевичем.

      – А вам, наверное, уже из школы все сообщили, да?

      Учитель коротко кивнул, выдвинул стул и присел, облокотившись о спинку.

      – Я ведь просил, звони мне, если что-то случится. Советуйся перед тем, как что-то делать, – прозвучал голос, полный укоризны, но без капли обвинения или злости.

      – Так я звонил, только абонент выключен или вне зоны, – дернул я плечом.

      Старик нахмурился и выудил из внутреннего кармана серый прямоугольник телефона. С досадой понажимал на клавиши, пытаясь пробудить его к жизни, потряс, хлопнул по коленке, потряс еще и чуть виновато констатировал:

      – Сломался.

      – Вот! – взбодрился я. – Да все будет хорошо.

      – Что хорошо?! «Приходи. Будем драться. Лучший победит. Учись рыдать». Что за диалект мумба-юмба?!!

      – Зато ни одной запятой!

      – Как ты мог подписать это княжеской подписью?!

      – Да кто знал, что она там будет! – с жаром отстаивал я свою позицию. – Я хотел просто написать «Император», а тут эта табличка вылезла.

      – О-о-о, так нам еще повезло! – схватился учитель за голову.

      – Ну… Виноват, да, – запнувшись, пригорюнился я.

      – Виноват, – припечатал старик ладонью по коленке. – И княжий гнев на семью навлек. И с Пашей своим никогда больше не помиришься.

      – Это почему?

      – Потому что станешь причиной его поражения, – покачал он головой. – Нет для дружбы вещи хуже.

      – Да выиграем, – взбодрился я. – Там всего-то маленькое соревнование будет…

      – Маленькое соревнование, – передразнил старик. – Нет больше никакого «маленького соревнования»! Мне тут уже сообщили… коллеги-учителя… – отчего-то смутился он. – Со старого места работы. Хм. Так вот, соревнования переведены на всеимперский уровень, без ограничения на участие! С таким призовым фондом, что тебе представить сложно!

      – Сколько кубических метров денег?

      – А? – замолчал наставник и чуть удивленно посмотрел на меня.

      – Ну, какую тележку с собой брать, – пояснил я терпеливо.

      – Максим, такие соревнования невозможно выиграть, – в тон мне произнес старик. – Ты умный и хороший мальчик, но шансов нет. Вообще. Так теперь спроси себя – к чему привели твои поступки? Может, стоит очень сильно подумать, перед тем как делать? Стоит думать перед тем, как бить? Думать перед каждым решением в своей жизни? Особенно когда твои поступки могут ударить по семье?

      – Отец