Напряжение растет. Владимир Ильин

детских домов решили покрыть золотом? – меланхолично задался вопросом Шуйский. – Даже части присутствующих здесь придется занимать деньги, а если вспомнить о родах, где, кроме герба и гордости, нет ни гроша, то спрос на наличные вскоре изрядно возрастет. Надо будет под это дело заиметь десяток-другой полезных должников…»

      Титул еще не означал богатства. В том числе княжеский – земли могли быть бедными, а хозяин, например, плохим управленцем. Хотя богатство тоже не означало, что можно вот так взять и вынуть сотню миллионов – есть ведь бюджет, планирование, фонды, да и редко кто держит суммы просто на счету, ведь деньги должны работать, кружась по миру в облике товаров.

      – Но раз вы настаиваете, то давайте объединим ваше предложение и предложение господина Углицкого. Пусть взнос будет двести миллионов, и половина его отойдет роду победителя.

      – Что?! – возмутились уже с диванчика.

      – Вы сомневаетесь в победе? – делано изумился Шуйский, подначивая публику.

      Теперь точно будут лезть в долги, но не отступят.

      – Командам с ваших земель, князь, можно не перечислять взнос, – благожелательно кивнул Долгорукий.

      – В самом деле, раз деньги все равно к нам вернутся, – согласился Евгений Александрович, вежливо раскланявшись.

      – Да никогда Гагарины не уступали Шуйским!.. При всем уважении к вам, мой сын уже изволил участвовать в соревнованиях, так что незачем ссориться, ведь есть еще второе и третье места… Призовые деньги мы также отдадим на благотворительность, нам будет достаточно победы… – громом разразилось бурное обсуждение пополам с хвастовством, лестью и железной уверенностью в собственной исключительности.

      И все это под практически ясно слышимый скрип извилин на тему «Кого отправить так, чтобы при поражении отбрехаться?».

      – Господа. – Голос, пропитанный могуществом, ворвался в зал, вжав остальные звуки в бархат стен. Даже Шуйского проняло.

      Его высочество цесаревич Сергей Дмитриевич поприветствовал всех милостивым наклоном головы, стоя в дверях под руку с ослепительно красивой рыжеволосой девушкой – его невестой германских кровей (правда, о помолвке не сообщалось официально, но резкий рост акций предприятий небольшого древнего семейства лучше имперского циркуляра говорил о свершившемся).

      Позади сиятельной пары потерянно переминался с ноги на ногу мажордом, робко заглядывая в кабинет через раскрытую дверь – по церемониалу ему не полагалось входить раньше принца, объявлять о его прибытии он должен был, стоя чуть позади, но и после него зайти не удалось, ибо весь дверной проем и еще несколько метров за ним занимал подол лазурного платья невесты, удерживаемый за кончики четырьмя пажами.

      – Ваше высочество, – уважительно произнес Долгорукий, поднявшись с места.

      – Мы проходили мимо и случайно услышали вашу беседу, – продолжил Сергей Дмитриевич, с интересом глянул на ледяной трон и вновь посмотрел в сторону рояля. – Нас радует ваше начинание, князь.

      «Опять, –