Сыскари. Альтернативная история. Александр Смирнов

«Эйнем». Когда за окном прозвучал гудок автомобиля, Косолапов надел сюртук, полагающийся по статусу, и вышел на улицу.

      Исправник прекрасно понимал, что в этом деле «глухаря» не будет. Хотя скорее это было бы самое идеальное решение всему. Закрыл дело за неимением улик и спи спокойно. Косолапов вздохнул. Ну, кому понадобилось еще, и проникать в дом. Убили бы сторожа по пьяни, так нет. А если еще и картину, какую похитили, то прощай спокойная жизнь на несколько месяцев. Тут Серафим Григорьевич лукавил. Если украли картину, то сроки раскрытия дела будут уж точно самые минимальные, и если они в них не уложатся… Страшно представить, что будет. Отставка – это лучшее, что можно предложить. Тогда жди чиновника из Санкт-Петербурга. И пришлют скорее не абы кого. Скорее всего, аса своего дела.

      Новенький «Руссо-Балт», подаренный городской думой, стоял у калитки. Строгие линии, огромные колеса, приспособленные к русскому бездорожью. Шофер по имени Никифор в черном форменном мундире уже приоткрыл дверцу и ждал, когда исправник сядет в автомобиль.

      – Куда ехать знаешь? – поинтересовался Косолапов.

      – Так точно, ваше благородие. Усадьба Верещагиных.

      – Тогда давай поспешим.

      Серафим забрался в машину, а Никифор тут же захлопнул за ним дверцу. Затем обошел. Остановился у дверей. Платочком, что достал из кармана брюк, обтер стекло и только потом занял свое место. Двигатель загудел.

      – Ну, а ты что насчет этого думаешь? – спросил Косолапов, когда они поехали.

      Шофер в пол-оборота взглянул на него и уточнил:

      – Насчет чего?

      – Убийства сторожа.

      – Не могу знать, ваше благородие.

      – Неужели никаких предположений?

      – Так я же шофер, а не сыщик, – проговорил он.

      – Скучный ты человек, Никифор, – вздохнул Серафим Григорьевич, – ну, о чем с тобой говорить.

      Минут через десять они подъехали к усадьбе Верещагиных. Напротив сквера, где стоял памятник художнику, Косолапов попросил остановиться. Выбрался из машины и взглянул на дом. Там уже толпились зеваки. Такое всегда случалось, когда в городе происходило нечто неординарное. То, что среди них нет ни одного свидетеля преступления, Серафим Григорьевич не сомневался. Ротозеи, увидевшие полицейских, и заинтересовавшиеся происходящим.

      Околоточный заметил его издали. Тут же устремился на встречу почти бегом.

      – Здравия желаю, ваше благородие, – проговорил он, останавливаясь и прикладывая руку к фуражке.

      – Ты нашел труп? – спросил Косолапов.

      – Никак нет, ваше благородие.

      – Так чего прыть проявляешь. Я бы подошел, ты бы и доложил. Как звать?

      Последнее было формальностью. Серафим Григорьевич, как и Наполеон, знал своих подчиненных всех в лицо и по имени.

      – Околоточный надзиратель Алексей Иванович Суховеев.

      Исправник оглядел подчиненного. Отметил его внешний вид. Тот только