Конспекты поздних времен. Сергей К. Данилов

Известное дело, чем занимался наш дамский угодник, знаю, знаю и не отказывайся.

      Шутка по поводу достоинств Цифала вызвала гомерический смех. Среди молодёжи Або выглядел дедушкой, хотя и был моложе всех присутствующих. Тайве уже перевалило за полторы тысячи лет, отсюда программа режима ночного восстановления требовала для неё не менее, чем десятичасового сна.

      – Представьте себе, граждане клоны, ночью якобы перепутал комнаты и завалился в гробушник родственницы, вывихнув ей при этом коленную чашечку. Она, разумеется, не претендует на памятник добродетели, но Цифал просто утренний террорист. Мог вообще загубить несчастную старушку, превращавшуюся в девственницу.

      Решив, что ему самое время исчезнуть в своей коморке, где переждать приближающуюся грозу, Або сделал робкий шаг в направлении двери, однако момент был безвозвратно утерян – Тайва сама двинулась навстречу с хищной грацией пантеры.

      – Тебе совершенно нет до меня никакого дела! – воскликнула она, заломив руки, и в целом становясь в театральную позу, которая ей нравилась с утра больше всех прочих, чувствуя, что наконец-то незнакомец уставился на неё во все глаза. – Сколько можно размышлять о космосах? Сколько можно учиться? Сколько вообще будет продолжаться такая жизнь, Або? – Она мученически вздохнула, – варенье сварил, несчастный? Хоть какая-то от тебя, старика, польза. Потому терплю и не выгоняю. Або, ты абсолютно не понимаешь, до чего я страдаю! Пусть глубина моих чувств тебе непонятна, непостижима, пусть, я знаю: ты всегда скользишь по поверхности сущего, как жук-водомер по воде, страшась заглянуть вглубь. Молчишь, презренный старикан? Онемел что ли? Если не хочешь выглядеть прилично через восстановление, хоть бы побрился с утра, седая ты бороденка козлиная! Ах, нам всё равно? Да? Ну хорошо же, считай, что тебе удалось вывести меня из терпения, мерзавец!

      С этими словами прелестница вылила вазу со персиковым вареньем в башмак Або, затем то же самое было проделано с вазой клубничного варенья и вторым башмаком, который он послушно подставил ей под горячую руку.

      – Вот так, вот так и вот так!

      «Он смеется! Как мил! – Тайва неотрывно разглядывала незнакомца.

      Або тоже улыбался: глаза Тайвы – два солнечных оливка! И безумно смешно становится, когда она, стреляя такими жизнеутверждающими глазами, начинает воевать.

      – Нет, посмотрите, старая калоша имеет наглость смеяться! Сейчас хорошенькую трёпку, тогда узнаешь!

      С этими словами юная жена-девица принялась самым нещадным образом гонять Цифала по террасам, комнатам, залам и спальням, громко шлёпая половой щёткой худенькую спинку с торчащими позвонками, лысую голову и костлявую задницу визжащего испуганным поросёнком старичка-мужа. Гости мигом подключились к военной компании по изгнанию противного Або, стараясь оттолкнуть ненужного дедушку дальше в сторону, и подставить свои головы и спины. То-то