Исповедь «содержанки», или Так закалялась сталь. Яна Рудковская

сентября ближе к вечеру я на своей машине плутала в районе улицы 1905 года, пытаясь найти ресторан «Шинок». И в тот момент, когда навигатор вывел меня, наконец, на правильную дорогу, раздался звонок:

      – Яна, здравствуй! – Это был Юрий Шмильевич.

      – Здравствуйте, Юрий Шмильевич, как вы себя чувствуете? – поинтересовалась я.

      – Вот, врачи не отпускают, – грустно сказал Айзеншпис. – Необходимо, чтобы ты и Миша пошли послезавтра с Димой на RMA, я попросил у одного приятеля роллс-ройс, предупрежу всех…

      – Юрий Шмильевич, что вы такое говорите?! – закричала я. – Вы же такой молодец, без вас эта церемония не может состояться!

      – Церемония состоится и без меня, Яночка, – так же грустно констатировал Юрий Шмильевич, – Пожалуйста, пойди вместе с Димой и Мишей (сыном Айзеншписа. – Прим. ред.), это моя просьба.

      Мне стало не по себе. Уже тогда я знала от мамы, что у Юрия Шмильевича всерьез неважно со здоровьем и ему предстоит длительное лечение. Но что все закончится быстро и трагично, я не могла себе представить. 19 сентября 2005 года был последний день, когда я слышала его голос. Я запомнила этот день навсегда…

      На следующий вечер, буквально накануне церемонии RMA около восьми часов мне позвонил директор Димы Дмитрий Бушуев. Он рыдал в трубку.

      – Юрий Шмильевич… умер… – таковы были его слова.

      У меня внутри все рухнуло. Где-то фоном я слышала задорный Димин смех, видимо, Бушуев был первым, кто узнал эту ужасную новость.

      – Дима знает? – машинально пролепетала я.

      – Нет. Я не знаю, как сказать ему… Не знаю… – Бушуев был в полном смятении, он не мог даже внятно говорить.

      Господи, что же теперь будет…

      Повесив трубку, я тут же перезвонила мужу.

      – Виктор Николаевич, что делать? – говорила я, а сама не узнавала свой голос.

      – Пока не знаю, – серьезно сказал Батурин. – Пока не знаю… – И резко положил трубку на рычаг.

      Еще через полчаса мне позвонила Лариса Васильевна Синельщикова.

      – Лариса Васильевна, что же делать? – растерянно спросила я…

      – Пока ничего не знаю, я перезвоню, – кратко ответила она и тоже положила трубку.

      И Константин Львович, и Лариса Васильевна обладают непререкаемым авторитетом в шоу-бизнесе.

      Константин Львович – блестящий продюсер, креативный, талантливый человек, генератор многих успешных идей. Лариса Васильевна под стать ему – сильная, властная, волевая. Единственная женщина, которая, не будучи артистом, совершила настоящую революцию в шоу-бизнесе. Я понимала, что она, тот самый человек, который сейчас может дать по-настоящему здравый совет.

      Наконец, ближе к девяти вечера раздался звонок, которого все мы боялись. Звонил Дима. Он плакал навзрыд:

      – Яна… Я не понимаю, что происходит… Я не знаю, что делать дальше. Как я буду жить без него?

      Я молчала. Он продолжал.

      – Я чувствую себя словно между небом и землей… У меня же здесь больше никого нет, кроме него… Этот человек для меня