Записки военного контрразведчика. Михаил Овсеенко

не занималась террористической деятельностью и находилась непосредственно в Афганистане. Снова арестовав ряд руководителей НДПА, применив репрессивные меры в отношении членов других оппозиционных групп, Дауд так накалил обстановку в обществе, что это привело в апреле 1978 г. к восстанию и изменению государственного устройства страны.

      И пусть, по объективным причинам, у НДПА не все получилось так, как было запланировано, а начатое не было доведено до конца (вывод советских войск), на фоне частых военных и дворцовых переворотов, а также межплеменных столкновений это была первая и настоящая революция в истории многострадального Афганистана, как бы ни старались некоторые адепты либеральных демократов свести события апреля 1978 г. к обычному перевороту.

      Тем не менее и в этой партии не все было ладно. Борьба между сторонниками двух ее фракций: «Хальк» (перс. «народ») и «Парчам» (перс. «знамя») – порой была довольно острой. Это хотя и затрудняло работу нового правительства, но в целом не останавливало исполнение намеченных стратегических планов. Конечно, сказывалось отсутствие опыта, примеров подобного развития такой же восточной страны, медлительность в формировании органов власти на местах, в частности отдаленных от центра, нехватка подготовленных, грамотных кадров.

      Крестьяне кишлачной зоны, особенно ее горных районов, находились под жестким контролем бандитов. Они вынуждены были во всем подчиняться местным исламским комитетам (органы власти на местах, организованные мятежниками на контролируемых ими территориях). Не имея истинной информации о положении в государстве, они не всегда правильно воспринимали социально-экономические реформы правительства. Например, боясь последующих репрессий со стороны душманов, некоторые из них отказывались брать конфискованные у феодалов земли, не отдавали своих детей на службу в национальную армию.

      Эти забитые нуждой крестьяне, даже находясь в нищете, не принимали гуманитарную помощь, потому что ее оказывало правительство. За контакты с представителями центральной власти, за предоставление временного приюта членам банды другой партийной принадлежности и многое другое их жестоко наказывали вплоть до убийства.

      О степени нищеты крестьян отдаленных кишлаков говорит, в частности, тот факт, что летом и зимой они вынуждены были носить одну и ту же одежду. Я видел пленных афганцев, обутых в зимнее время в простые галоши. Многие из них были больны гепатитом и другими болезнями.

      Проезжая как-то по окраине Кабула из дворца Чихиль-Сутун, я обратил внимание на группу девочек, играющих возле своего глинобитного домика. Был февраль, на улице еще достаточно свежо, в тенистых местах лежал оледеневший грязный снег. А девочки были легко одеты, ножки – голые и без какой-либо обуви – казались какими-то синими. У меня как отца сжалось сердце, однако ничем помочь им я не мог. Когда я вспоминаю Афганистан, этот эпизод до сих пор вспыхивает перед моими глазами.

      Форсирование лидерами страны некоторых социальных реформ, иногда вопреки традициям и исламским канонам, вызывало отрицательную реакцию отсталых и безграмотных