Дорогами войны. 1941-1945. Анатолий Белинский

– сталица нашей Родины, задэрживаюсь на двое суток…»

      17 июля. 23.30. Справа по носу темная полоска острова Муху.

      – Прицел 130, целик… Орудие… Залп! – корабль дернулся.

      – Орудие… Залп!

      Ведем огонь по батарее противника, по Виртсу. Мористее бьют – перепонки трещат! – три наших миноносца. И еще с Эзеля, береговые стволы Елисеева.

      Высадились наши. Триста краснофлотцев. Путь в Рижский залив свободен!

      …Не успеваю записывать в журнал. Сегодня нас бомбили двадцать восемь раз. Уже не страшно. Отупел.

      Пикирующий бомбардировщик Ю-87. Неубирающиеся шасси – ноги грифа, стервятника. А когда он, «стервятник», вываливается из-за облаков… кажется: с телеги камни сбрасывают (крестьянское восприятие).

      Пишу первое, с начала войны, письмо родителям, на Украину. Уцелевший чудом после бомбежки пробитый осколками почтовый ящик на столбе… А уж местность та, куда написал… Радио на штабном пароходе: «Наши войска, после… боев… оставили город Житомир…» А это уже на 70 километров восточное моей изначальной малой родины…

      Бухта Рохукюля. Снимаемся, идем в дозор в Соэло-Вяйн (между Эзелем и Даго). Не успели выйти за брекватер, навстречу пограничный МО, на носу катера – наш Джек. Он перешел от нас на «Иманту» три дня назад, во время смены дозора…

      – Вот только собаку и удалось выловить… – сказали ребята. – Мина… «Иманта», сестрица «Иманта»! Дорогие, золотые хлопцы! Джек жмется к ногам, дрожит.

      …Проходим у острова Вормси. В кильватер за нами – два транспорта, буксиры, цепочка торпедных катеров тянется за буксиром.

      Да, следуем в Таллинн. Кончился у нас иноземный боезапас, нечем воевать.

      Моонзунд для нашего корабля навсегда остался за кормой.

      Еще до глубокой осени будут прорываться сквозь вражеский огонь, мимо Муху, в Рижский залив наши корабли, будут громить там германские конвои, еще будут ребята Преображенского летать с Эзеля в «неуязвимое» небо Берлина и загонять в бункер брюхатого Геринга и самого бесноватого Адольфа; еще будут наши бойцы обливаться кровью в неравной драке за архипелаг. Особенно ожесточенные бои разгорятся на южной оконечности Эзеля – Сырве. А потом, после ухода командования обороной на Ханко (и дальше – самолетом – в Кронштадт), оставшиеся… кто пулю в лоб, кто переправится через Ирбен на латвийский берег в партизаны, а кого на связанных колючкой бревнах прибьет к берегам нейтральной Швеции.

      Выживут они и еще долго будут трудиться на родине, на дальних лесосеках…

      Моонзунд…

      Главная база Балтфлота – Таллинн. Редкие самолеты на большой высоте. Зато другое беспокойство – проверяющие. Химик, минер, связист, кто еще?

      Комиссар Фролов ворчит:

      – Сотни раз немцы нас проверяли за этот месяц.

      Как дикари набрасываемся на газеты, принесенные из политотдела. Но… хоть не читай: «оставили», «отошли»… Что происходит? Что-то немыслимое.

      С мостика эсминца «Карл Маркс», из репродуктора:

      Вставай, страна огромная,

      Вставай