Дорогами войны. 1941-1945. Анатолий Белинский

его! Опоздаете!» Пулеметная очередь только началась и тут же оборвалась: заело ленты. От самолета отделились две небольшие бомбочки, и я спрятал голову за дерево. Взрывы раздались чуть впереди на дороге, метрах в сорока от меня. Самолет улетел в сторону Тихвина. Я тут же выскочил на дорогу. Потери оказались невелики. Бомбы упали в кювет, повредили одну повозку, убили одну лошадь, легко ранили оставшегося на дороге солдата.

      Так все получили боевое крещение на первом километре от места выгрузки, а некоторые, кроме того, узнали, что есть различие между красным крестом нашей авиации и фашистским опознавательным знаком, что желтый крест на самолетах противника и свастика – это одно и то же.

      Опасаясь прилета вражеских бомбардировщиков, полк свернул вскоре с дороги и занял первые огневые позиции. Наша шестая батарея расположилась возле громадных елей, окаймлявших небольшую полянку. В секторе для стрельбы не должно быть высоких деревьев, у елей обрубили нижние ветви, чтобы можно было оттащить орудия при появлении самолетов противника. Левее нас расположились две батареи 76-миллиметровых пушек. Связисты, обвешанные телефонными катушками, сразу же потянули провода на наблюдательный пункт.

      Уже к вечеру поступила команда на пристрелку орудий. Все немного волновались перед таким ответственным событием, хотя каждый был готов к этому и четко знал свои обязанности. Заряжающий взял полуторапудовый снаряд и, сознавая, что это не учебная болванка, начал осторожно направлять его в канал ствола гаубицы.

      Командир взвода лейтенант Гаврилюк тут же подскочил к заряжающему:

      – Смелее надо действовать, с силой надо загонять снаряд, как учили, чтобы медный поясок врезался в нарезку ствола! Вот так!

      Он взял снаряд и со звоном загнал его в ствол.

      – Это первый снаряд, который на головы врагов посылаем!

      Все отбежали от орудия и попрятались согласно инструкции в ровике, в том числе и наводчик, державший в руках конец десятиметрового шнура. Командир взвода стал в стороне от орудия. Я, как стажер, решил, что мне тоже прятаться в укрытие не к лицу и, вопреки наставлению боевого устава, стоял возле орудия. На всякий случай, опасаясь за свои барабанные перепонки, зажал пальцами уши и нос, как это делают начинающие пловцы. За время службы в армии мне лишь однажды пришлось присутствовать на боевых стрельбах, да и то в качестве зрителя. Стоять рядом со стреляющим орудием не приходилось.

      Прогремел первый выстрел. С моими ушами ничего не случилось, и с ушами лейтенанта, который, улыбаясь, смотрел на меня, тоже. Эмоций после выстрела было достаточно: наконец-то и мы послали на головы врагов первый снаряд! Все словно повзрослели сразу на несколько лет и испытывали глубокое удовлетворение. Но что это? Ствол гаубицы, откатившись, почему-то мучительно медленно возвращался назад и, не дойдя на один сантиметр до нормальной отметки, остановился. По условиям мирного времени это было ЧП – чрезвычайное происшествие.

      – Надо срочно послать за артмастером, – предложил