Вождение вслепую (сборник). Рэй Брэдбери

официанта принести салат. Мясник опять нахмурился.

      – После салата и мартини, – изрек он, – невозможно оценить букет вина. Извиняюсь, конечно.

      – Ну что ж. – Я сдался без боя. – Салат можно оставить на потом.

      Он заказал бифштекс с кровью, а я – хорошо прожаренный.

      – Прошу меня простить, но мясо долго поджаривать нельзя.

      – Это вам не Жанна д'Арк, – подхватил я и хохотнул.

      – Неплохо сказано! Что правда, то правда, это не Жанна д'Арк!

      Тут нам принесли вино. Когда бутылку откупорили, я быстро подставил свой бокал и тайно порадовался, что мартини подадут позже, а то и вовсе забудут; чтобы сгладить напряжение следующей минуты, я вдохнул аромат, покрутил бокал и пригубил хваленый «Сент-Эмильон». Мясник не сводил с меня взгляда, как домашний кот с малознакомого пса.

      Прикрыв глаза, я сделал крошечный глоток и кивнул.

      Малознакомый сотрапезник тоже отпил вина и кивнул.

      Ничья.

      Мы принялись разглядывать панораму вечерней Флоренции.

      – Хотел спросить… – начал я, тяготясь молчанием. – Вам нравится флорентийская живопись?

      – Картины мне как-то не по нутру, – признался он. – Вот гулять и по сторонам глазеть – это другое дело. Какие в Италии женщины! Их бы заморозить да отправить морем в наши края!

      – Хм… ну… – Я прочистил горло. – А Джотто?..

      – Тоску нагоняет. Уж не обессудьте. Как на мой вкус, Джотто поспешил родиться, ему бы попозже прийти в искусство. Фигуры тощие, как жерди. Мазаччо – и то получше будет. А уж Рафаэль – тот всем сто очков вперед даст! И Рубенс, конечно! Я в силу своего ремесла предпочитаю обилие плоти.

      – Рубенс?

      – Рубенс! – Поддев вилкой пару прозрачных ломтиков салями, Гарри Стадлер отправил их в рот и мечтательно пожевал. – Рубенс! Тут тебе и бюсты, и задницы, целые горы плоти, розовой, нежной! Прямо сердце екает при виде такого богатства. Каждая женщина – как перина: прыгай на нее, заройся с головой… А на кой черт нужен этот мраморный Давид? Холодный, белый, хоть бы фиговым листочком прикрылся! Нет, мне подавай сочность, свежесть да побольше мяса, а не сухие кости. Эй, да вы ничего не едите!

      – Показываю. – Я демонстративно сжевал ненавистную салями и кружок розовой болонской колбасы, а вслед за тем проглотил бледный словно смерть проволоне, раздумывая о том, как бы перевести разговор на холодные, белые, сухие сыры.

      Бифштексы подавал сам метрдотель.

      Стадлеру досталось совершенно сырое мясо – впору было отправлять его на анализ крови. Передо мной водрузили бесформенный оковалок, более всего похожий на голову вождя племени, которую бросили в огонь, а потом оставили дымиться и обугливаться на моей тарелке.

      Мясника так и перекосило при виде этого жертвоприношения.

      – Боже праведный! – вскричал он. – С Жанной д'Арк и то лучше обошлись! Что рекомендуется с этим делать – набивать трубку или жевать?

      – Вы лучше посмотрите на свою порцию! – со смехом ответил я. – Она, по-моему, еще дышит!

      Когда я пытался жевать свой бифштекс, он шуршал, будто ломкий осенний