Страна Беловодье. Марик Лернер

пару минут холопы поволокли куда-то в сторону сарая опутанного по рукам и ногам веревкой ругающегося и одновременно рыдающего гостя. Зрелище не из самых приятных.

      – Пусть охолонет, – сказал вернувшийся Тит, прислоняя пищаль к стене. – Заряженная, – подтвердил, заметив Данилин взгляд. – Плохо то, что он не только дурной, еще и подлый. Другой бы вложил Машке кулаком немного мозгов, ну-ну, не дергайся. На правду не обижаются. Нашла тоже с кем гулять.

      – А чем я плох? – с вызовом спросил Данила.

      – Да всем прекрасен, вона и за большака разумно рассуждаешь. О семье заботишься, а не о новой шелковой рубахе девок соблазнять.

      – Это ты о чем, дядька Тит? – заинтересовался внимательно прислушивающийся Богдан.

      – Мал еще, – одновременно сказали оба шарахнувшемуся от подзатыльников мальчишке.

      – Я не осуждаю юных, даже девок, но клятвопреступников не люблю. Молод еще оказался и соображал не тем местом, – невозмутимо закончил кузнец. – Поманили и пошел. Думалка есть – пользуйся и на этот счет.

      – У Олексы точно в башке ничего нет, – радостно сообщил Богдан. – Ну кто же на весь поселок о таких вещах кричит? Себя же в дерьмо первого и макнул. Начистил бы тебе морду втихую – так всем удобнее было бы.

      – Так, – сказал грозно Иван Вышатич, появляясь во дворе, – это что же такое творится?

      – Его-то кто позвал? – простонал Данила.

      – Кто-то не поленился, – буркнул Тит. – Рот закрой и со всем соглашайся. Не то действительно завтра оженят, и не на Полине, а на дурочке первой попавшейся.

      Прозвучало созвучно прежним мыслям, будто подслушал.

      – Где этот?

      – В сарай убрали.

      – И правильно. Просохнет – выпусти. А вот с тобой что делать? – потребовал тысяцкий у Данилы.

      Тот, помня мудрый совет, промолчал.

      – Напаскудил, а ведь я на тебя надежду имел серьезную. Даже думал в помощники взять и…

      Похоже, и дочку в жены примеривал, без особого удивления догадался парень. Хороший вариант привязать к себе и в положение младшего поставить. Попутно и бывшие отцовские товарищи перестанут по старой памяти коситься на подгребшего под себя власть.

      – Олекса не из тех, кто прощает, – уверенно заявил тысяцкий. – Хуже всего, что запросто может подстеречь где. В лесу, аль на реке. Да и пальнуть. Никому это не надо. Ни смертоубийства, ни свары.

      – Так что делать? – спросил Тит.

      – Что делать, что делать… А я знаю? И так плохо, и эдак нехорошо.

      – Ладья идет! – заорали на улице. – Ладья!

      Еще минуту назад стояла полная тишина – и сразу захлопали калитки и окна. Как водится, сейчас будут брошены любые хозяйственные дела и весь народ ринется к пристани. Корабль всегда новости, новые товары и чужие люди. Всем интересно, и хорошая причина отдохнуть и выпить с прибывшими, а может, разжиться у них чем полезным или, напротив, продать свое добро.

      – Ну вот вам и ответ, – довольно произнес Вышатич. – Бог услышал мои молитвы. Наверх идет – к родичам матери поплывешь,