13 несчастий Геракла. Дарья Донцова

сердито оборвал меня Кузьминский, – прощелыга считает меня идиотом, не способным запомнить, сколько денег у него лежит в столе, он обязательно выйдет на охоту еще раз. Два удачных ограбления только разогрели его аппетит.

      – У вас дома нет сейфа? – удивился я.

      – Есть, – рявкнул Сергей Петрович.

      – Кладите деньги всегда в него, – посоветовал я, – и избежите неприятностей. Надеюсь, шифр никто, кроме вас, не знает?

      – Нет, – побагровел Кузьминский, – сейф могу открыть только я. Но не в купюрах дело! Хочу вычислить вора и с позором изгнать его из дома. Мне нестерпимо жить с мыслью о том, что рядом ходит преступник, и очень не нравится, что я невольно начал подозревать всех.

      – Иди, Ваня, собери сумку, – приказала Нора.

      Вы представляете, как мне хотелось срываться с насиженного места, чтобы ехать неизвестно куда и выполнять роль соглядатая?

      – Но вор может не проявить себя целый год. – Я опять попытался сопротивляться.

      Сергей Петрович прищурился.

      – Нет, скоро он предпримет еще одну попытку.

      – Почему?

      – Завтра утром я скажу, так, между прочим, что в столе лежит крупная сумма денег, что не знаю, сколько там точно, пересчитаю вечером, когда вернусь с работы. Негодяй гарантированно полезет в кабинет, тебе останется лишь выследить его.

      – Но…

      – Ваня! Собирай сумку, – отчеканила Нора, – ты едешь к Сергею Петровичу.

      Делать нечего, пришлось идти в спальню и паковать чемодан. Да, похоже, мне сегодня не почитать книгу «Россия от Ленина до Сталина».

      Глава 2

      Утром мои глаза наткнулись на незнакомый потолок. Пару секунд я в недоумении смотрел на обильную позолоту, потом сообразил: нахожусь не дома, лежу на слишком мягкой и просторной кровати в чудовищной комнате. Стены ее выкрашены нежно-голубой краской, потолок сверкает, словно церковный купол, из его середины свисает бронзовая люстра, украшенная миллионом хрустальных подвесок. Под стать ей и мебель. В левом углу расположился огромный гардероб, белый с растительным орнаментом. Справа стояло трюмо: большое овальное зеркало в резной раме, опирающееся на столик, покоящийся на тонких изогнутых ножках. Возле окна, задернутого парчовыми занавесками, громоздилось роскошное вольтеровское кресло и пара пуфиков. Стены украшали картины «устрашающей» красоты.

      На одной изображена полуголая мясистая девица, стоящая на берегу пруда. Толстой целлюлитной ножкой она пробовала воду, на ее глуповатом щекастом личике застыло выражение мрачной решимости. Очевидно, девушка собралась утопиться и пыталась определить температуру воды.

      Второе полотно запечатлело охотника с поднятым автоматом. Мужик в темно-зеленом камзоле и сапогах-ботфортах выглядел дико. На мой взгляд, живописец плохо знал историю. Когда появился «калашников», подобные камзолы и напудренные парики давным-давно перестали носить. У ног охотника лежал трофей: тигр с раскинутыми в разные стороны могучими лапами. Если учесть, что вокруг простирался