13 несчастий Геракла. Дарья Донцова

заявила:

      – Вава, ты голый!

      Я собрался деликатно намекнуть нашему с Норой клиенту, что не переношу фамильярного обращения «Вава» и впредь прошу меня так не называть, но тут вдруг сообразил, что стою абсолютно обнаженный, и покрылся от стыда гусиной кожей.

      Видение сначала захохотало, потом заухало, завизжало почти в диапазоне ультразвука.

      В ту же секунду я проснулся, резко сел и потряс головой, ощущая, как бешено колотится сердце. В комнате было светло, часы показывали ровно шесть. Ну и чушь привиделась мне, интересно, как бы истолковал ее дедушка Фрейд? Небось завел бы песню о неудовлетворенных желаниях. И как быстро закончилась ночь! Только-только закрыл веки, как уже утро. Я хотел откинуться на подушку, но тут из коридора вновь долетел крик.

      Я машинально схватил халат, недоумевая: «Это что, все еще сон?»

      Ноги вынесли меня в коридор. Звук доносился из кабинета Сергея Петровича. Я вбежал туда, увидел Ларису, жавшуюся между книжными шкафами, и обозлился:

      – Да что же вы все время орете? Что за скверная привычка!

      Лариса, дергаясь, словно мышь, попавшая под ток, вытянула вперед дрожащую руку:

      – Там!

      – Прекратите.

      – Посмотрите!

      – Что?

      – Там!

      Я окинул взглядом кабинет и устало сказал:

      – Это пылесос. Вы его испугались? Действительно, очень страшная штука, когда гудит, но сейчас-то он выключен!

      – За столом, – продолжала заикаться Лариса, – там… Глафира…

      Надеюсь, вы не осудите меня, когда узнаете, что я испытал сильнейшее желание надавать истеричке пощечин?

      – Лариса, – сурово сказал я, – мне кажется, вам следует обратиться к доктору. Сейчас много средств, замечательно успокаивающих больные нервы. Хотя бы «Новопассит»!

      – Она там, – еле выдавила из себя Лариса.

      – Кто? Глафира? – усмехнулся я.

      – Да, – прошептала экономка, – да, гляньте…

      Чувствуя себя полным идиотом, я обогнул огромный письменный стол, больше похожий на аэродром, с которого взмывают в небо стратегические бомбардировщики, и уже собирался сказать: «Глупости, никого тут нет», как взгляд упал на полную женскую ногу, обутую в уже не новый башмак черного цвета.

      От неожиданности у меня вырвался абсолютно бабий вскрик. Услыхав его, Лариса зажмурилась, выставила вперед руки, растопырила пальцы и завизжала.

      Я в ужасе осмотрел тело. Коричневая юбка, серая футболка с красным воротником, руки, раскинутые в разные стороны, длинные перепутанные каштановые волосы, лицо с широко открытыми глазами… Катя! Горничная! В ту же секунду до меня дошло, что красный воротничок – это на самом деле кровь, а из основания шеи, около ключицы, торчит что-то ярко блестящее.

      Стараясь сохранить относительное спокойствие, я шагнул назад и успел подхватить падающую без чувств Ларису.

      В кабинет ворвались Анна и Белла, за ними вошел Сергей Петрович. Поднялась суматоха. Женщины заметались по дому. Маргарита припала к бутылке с коньяком, Анна