Ты только попроси. Или дай мне уйти. Меган Максвелл

это сделаю, то не смогу преподнести ему свой сюрприз.

      Я потихоньку встаю с постели, иду в ванную комнату и осторожно закрываю дверь. Быстренько снимаю пижаму, умываюсь, надеваю майку, которую купила специально для Эрика, и расчесываюсь. Менструация закончилась. Отлично!

      Смотрю на результат в зеркале, довольно улыбаюсь, выхожу из ванной и из комнаты. Придя в кухню, ищу за «Кока-Колой» коробку и, как и говорила сестра, нахожу там розовую коробочку.

      Ракель – настоящая мастерица по части тортов.

      Недолго думая, готовлю два кофе с молоком, беру поднос, ставлю на него блюдца, ложечки, салфетки, посередине – красивый тортик, прихватываю нож, чтобы его разрезать.

      Как все красиво получилось!

      Фотографирую все на мобильный телефон – на память. В конце концов, это ведь наш первый месяц супружества.

      Переполненная счастьем оттого, что сейчас удивлю любимого, возвращаюсь в комнату. Соблазнительно подхожу к кровати. Ставлю поднос с одной стороны, а торт – рядом с собой, и напеваю песню, которую сочинила сама:

      Счастливого… Счастливого месяца

      супружества-а-а-а-а. Немец, женившийся на испанке, будь счастлив со мной

      еще много-много месяцев подря-а-а-а-ад.

      Эрик открывает глаза и, услышав меня, улыбается. Обычно он будит меня, но на этот раз наоборот. Его улыбка становится шире, когда он читает на моей красной майке надпись «Виват, Смугляночка». Я произношу:

      – Поздравляю, сокровище мое! Сегодня тридцать дней, как мы поженились.

      Он обхватывает меня руками и усаживает на себя, а затем, весело глядя на майку, читает со своим немецким акцентом, пытаясь повторить мексиканский говор:

      – Виват, Смугляночка!

      Мы вместе хохочем, и он, счастливый, ласково шепчет:

      – Это были лучшие тридцать дней в моей жизни. Теперь я хочу, чтобы таких месяцев было бесконечное количество.

      Его губы ищут мои и впиваются в меня. Невероятно. Он только проснулся, а у него свежее дыхание.

      Он облизывает мою верхнюю губу… затем нижнюю и, наконец, восхитительно целуется… О да-а-а-а-а-а.

      Обожаю, когда он так делает!

      Его дыхание учащается, объятия сжимаются. Он быстро снимает с меня майку, которая летит на пол.

      Прощай, «Виват, Смугляночка!»

      Словно завороженная, я поддаюсь этой страсти. Внезапно Эрик встает с кровати, поднимает меня над собой и, прежде чем я смогу что-либо сделать, бросает на кровать. Слышится звук: пыр-р-р-р-р-р!

      Он удивленно смотрит на меня, а я закрываю глаза и объясняю:

      – Это не то, что ты думаешь. – Эрик весело поднимает брови, а я продолжаю: – Это пыркнул торт, который теперь прямо у меня под задницей.

      Он опускает взгляд к моей попке и, увидев раздавленный бисквит с шоколадом, падает на кровать, заливаясь хохотом.

      Я не шевелюсь. Если хоть немного подвинусь, то вся испачкаюсь в торте. Несколько секунд наблюдаю, как Эрик корчится от смеха. В итоге тоже начинаю смеяться. Что случилось, то случилось. Он успокаивается, и я говорю:

      – Торт расплющен, но, по крайней мере, на подносе остался нетронутым