Остров Русь 2, или Принцесса Леокады. Юлий Буркин

уже слышала фонограмму! – сообщила Самогудова с воодушевлением – там в припеве после каждый строчки такой крутой хардовый риф! И она прорычала:

      Хорошо быть кисою,

      О! Оу! Оу! О!!!

      Я глянул на Стаса. Вид у него был перепуганный.

      – Костя, – сказал он. – Это кошмар. Послушай:

      Расскажу я вам, мальчишки:

      Мальчик жил, он смелым был,

      Раз он, расстегнув штанишки,

      Лес горящий потушил...

      — Почему же это кошмар? – возразила Самогудова. – Очень проникновенная позитивная песня. Ведь напрочь куда-то ушла из нашей жизни героика. А кто же будет воспитывать молодежь, если не мы – деятели культуры?

      Я схватил еще листочек и прочитал вслух:

      Мы друг друга полюбили,

      Невзирая на ландшафт,

      Мы еще грудными были,

      Писались на брудершафт...

      — Кто пишет вам эти частушки?! – вскричал Стас.

      – У нас целый штат прекрасных поэтов, – отозвалась Самогудова. – Пушкин отдыхает. Тема мочеиспускания раскрыта со всех сторон, она просто выработана, как золотая жила! И всего за одну ночь.

      – Но при чем здесь ландшафт?! – рявкнул я.

      – Как это при чем? – пожала плечами прима. – А ты сочини рифму на «брудершафт». Поэзия, милочка моя, это великое таинство... Но лично мне больше всего нравится вот это... – Она взяла листочки, немножко покопалась в них, наконец, выдернула один и, по-рэперски жестикулируя, речитативом продекламировала:

      Ты помнишь, чувак, мы курили траву,

      Теперь за траву голову оторву.

      Ты лучше, чувак, бы отлил бы в нее,

      Так эк’ологичнее, блин, ё-моё!..

      — Смело! Современно! – сама же оценила она.

      – Супер! Просто супер! – запрыгал на табуретке Перескоков. – Мы порвем эту страну, как грелку!

      Я не знал, что и сказать. Но вовремя пришел в себя Стас:

      – Лично я никуда не полечу, – сказал он. – Ни на какие гастроли.

      – Я тоже, – кивнул я, как мне казалось, твердо.

      Но вечером мы как миленькие погрузились в лимузин Перескокова и двинулись впереди целой автоколонны, везущей звезд эстрады, в направлении аэропорта Шереметьево. Взялся спасать мир, не бойся описаться...

      – Но ведь самолеты теперь не летают, – удивился Стас, когда мы медленно-медленно продвигались через окружавшую здание аэропорта толпу народа с флажками и плакатами «We love Тот-Того!!!», «I love пи-пи!!!» и даже «Тот-Того, мы пи-пи с вами!» Они были всюду, даже на крыше.

      – Нам ужасно повезло, – сообщил Перескоков, сидевший напротив нас. – Мой пилот однажды побывал на концерте моей бывшей группы и, естественно, оглох. Ничегошеньки теперь не слышит. Так что он летать не боится.

      – А как же он по радио переговаривается? Со всякими там диспетчерами? – спросил Стас.

      – А зачем? – удивился Перескоков. – Это было нужно, когда небо кишело самолетами и на посадку неизвестно было куда идти: вдруг там кто-то уже есть. А сейчас и в небе чистота, и взлетные полосы все свободные, садись – не хочу.

      – А для чего здесь столько народу? –