Polystoria. Зодчие, конунги, понтифики в средневековой Европе. Коллектив авторов

своего сеньора – короля Римского Альбрехта I Габсбурга, – но делал это не по обязанности, а «из чистой любви, которую питал к персоне» государя[59]. По такому случаю Вацлав получил привилегию, закреплявшую за ним самим и его преемниками право носить корону в аналогичных случаях не по обязанности, а только по собственному желанию[60]. К этому пожалованию чешские короли относились со всей серьезностью: в 1348 г. император Карл IV Люксембург (он же король Чехии Карл I) подтвердит привилегию, пожалованную Альбрехтом[61], а в 1356 г. включит ее в свою Золотую буллу, которой суждено будет на несколько столетий оставаться самым авторитетным имперским уложением[62] (илл. 8). Наличие или отсутствие инсигний при церемониальной ситуации показывает, надо полагать, в каком качестве человек выступает: то ли как носитель сана, то ли как частное лицо. Если так, то придется признать, что в 711 г. ступни Константина лобзал не только благочестивый христианин Юстиниан, но и император, глава христианского мира.

      Помимо того, стоит в будущем проверить, не заключался ли в императорском проскинесисе 711 г. уже тот особый смысл, который историки усмотрели в одном похожем, хотя и намного более позднем эпизоде. Когда германский король Генрих II (1002–1024) задумал создать Бамбергское епископство, его план вызвал серьезное сопротивление церковных иерархов. В 1007 г. высшее духовенство всех германских земель собралось во Франкфурте обсудить это намерение государя. Свое обращение к собору император начал с проскинесиса[63]. Более того, «всякий раз, как король замечал, что судьи (т. е. епископы. – М. Б.) начинают склоняться к неблагоприятному приговору, он смиренно падал ниц [перед ними]»[64]. Смысл этих жестов исследователи объясняют следующим образом: демонстративное смирение государя делало его просьбу неотклоняемой – проскинесис государя, его публичное унижение представляли собой тот последний аргумент, против которого епископы уже никак не могли возразить[65].

      Маловероятно, чтобы Генрих II являлся изобретателем «проскинесиса как убедительной просьбы» – скорее он использовал хорошо понятный современникам прием из уже накопленного арсенала средств политического символизма[66]. Имелось ли это средство уже в распоряжении Юстиниана II, сказать определенно, разумеется, нельзя – во всяком случае до тех пор, пока не будут выявлены примеры его применения между VIII и XI вв. Тем не менее, как мы уже знаем, Юстиниану безусловно не помешал бы какой-нибудь действенный «последний аргумент», возразить на который папе было бы нечего.

      Автор главы в Liber pontificalis не объясняет, по какой причине папе Константину достались неслыханные почести, более того – он ни слова не говорит и о том, ради чего, собственно, император так настойчиво звал его к себе. Из самого рассказа о поездке папы на Восток можно сделать вывод, что тот провел целый год вне Рима лишь ради того, чтобы принять почести при вступлении в столицу, причастить императора и отпустить

59

«…hoc non de iure, sed ex mera dileccione, quam ad nostrum gerit personam…» (MGH Const. T. 4. P. 1. Hannoverae; Lipsiae, 1906. Nr. 35. P. 31–32, здесь P. 32 (17.11.1298)).

60

«…facimus […] quod licet illustres reges Boemie, dum rogati per reges vel imperatores Romanorum eos ad solempnem eorum curiam venire contingit, predictis rege vel imperatore coronam regalem gestantibus, cum eisdem et eis presentibus corona regia uti possint, non tamen in corona regia debent predicti reges Boemie predictis regi vel imperatori ministrare in officio pincernatus» (Ibid.).

61

Текст см в кн.: Zeumer K. Die Goldene Bulle Kaiser Karls IV. Bde. 1–2. Bd. 2. Weimar, 1908. Nr. 6. S. 60–61.

62

«Preterea in celebratione imperialis curie […] primum vero potum rex Boemie, quem tamen sub corona regali iuxta privilegiorum regni sui continentiam, nisi libera voluntate voluerit, non tenebitur ministrare…» (MGH Const. T. 11. Weimar, 1978–1992. P. 582 (IV. 3)).

63

«Consedentibus igitur hoc concilio per ordinem archiepiscopis cum suis suffraganeis rex Heinricus humillimus humotenus prosternitur et a Willigiso archiepiscopo, in cuius diocesi synodus habebatur, elevatus…» (Thietmar von Merseburg. Chronikon / hrsg. v. R. Holtzmann. Berlin, 1935. S. 311 (VI. 31). (MGH SSrGNS; 9)).

64

«Inter haec quocies rex anxiam iudicum sententiam nutare prospexit, toties prostratus humiliatur» (Ibid. S. 312. (VI. 32)).

65

Althoff G. Zur Bedeutung symbolischer Kommunikation für das Verständnis des Mittelalters // FMASt. 1997. Bd. 31. S. 370–389; Weinfurter St. Authority and Legitimation of Royal Policy and Action: The Case of Henry II // Medieval Concepts of the Past: Ritual, Memory, Historiography / ed. by G. Althoff, J. Fried, P. Geary. Cambridge; N.Y., 2002. P. 19–37, здесь P. 19–20.

66

Такое предположение сделано уже в ст.: Бойцов М.А. Указ. соч. С. 383.