“город” могут обозначаться самые различные феномены, и количество его терминологических модификаций в науке стало уже почти необозримым: Patchwork City, Edge City, Dual City, Global City – вот только некоторые значения, приписываемые ему в различных типологизациях. Расплывчатость и открытость понятия не обязательно говорят против него (подобная судьба у понятий “структура”, “культура” или “глобализация”), но делают необходимым понятийное прояснение проблематики: не устарели ли традиционные значения, закрепленные за “городом”? У других дисциплин понимание собственного предмета за последние двадцать лет сильно изменилось. Например, если в литературоведении теория повествования сначала строилась на рассказе и рассказчике, то со временем в качестве третьего компонента в фокус теоретического внимания попал акт чтения. Текст уже не представляется понятным без знания о различных практиках и эмоциях читателей, о приписываемых ими значениях и смыслах, коротко говоря – без отношений между текстом и читателями (Suleiman/Crosman 1980). В 90-е годы вслед за “читателем в тексте” появился “зритель в картине” (Kemp 1992): произведение искусства нельзя понимать как объект сам по себе или как результат отношений между художником и произведением – необходимо, отправляясь от рецепции, выводить “сущность” изображения в том числе и из его восприятия зрителем. В таком случае возникает вопрос: не будет ли полезным и для социологического изучения города определение его предмета через расширенное понятие практики? Представляет ли собой “город” категорию, относящуюся к области опыта? Следует ли рассматривать города как результат и как предпосылку культурных практик и процессов, или же это сущности, а точнее исторически сложившиеся формы (Featherstone 1999)? Имеется ли у городов собственная логика, или же они суть результаты каких-то социальных процессов более высокого порядка? Если рассматривать города в качестве таковых, то не пропадает ли город в качестве специфического предмета исследования? Жизнеспособно ли еще сравнение города с деревней в качестве оппозиции? Как сравнивать города друг с другом?
Независимо от того, какое обоснование будет дано “изобретению заново” или переформатированию социологии города, она не сможет обойтись без рефлексивной проблематизации своего понятийного аппарата и истории его легитимации в Германии. При этом во внимание нужно будет принять не только исходные исторические условия немецкой социологии города и общественные обстоятельства ее бытования на уровне социальной, политической и экономической структуры, а также на уровне формирования индивидуальных стилей жизни, но и эффекты культурной модернизации. “Культурный поворот” в общественных и гуманитарных науках поставил перед урбанистикой вопросы, которые по большей части остались без ответа: это вопросы о кумулятивных структурах локальных культур и об их оседании в материальной среде городов или в городе как коллективной памяти (Boyer 1996), о локальных “структурах
