Проективный словарь гуманитарных наук. Михаил Эпштейн

суету всего, сама перестает быть суетной, переходит в веселье и жизнеутверждение. «Мудрость человека просветляет лицо его, и суровость лица его изменяется» (8:1). Первый шаг мудрости – возвыситься над суетой человеческих дел, оплакать их тщетность и смертность. Второй шаг – возвыситься над собственным отрешенным суемудрием, принять и благословить дела, которые поручены человеку Господом. Таков «танец» мудрости, переход от печали к *веселью.

      Новая встреча мудрости и философии. Мудрость, как усилие сочетать мышление и волю, созерцание и действие, все время ищет и возобновляет свое начало. Не потому ли философия на протяжении последних веков забывала о мудрости, что самой мудрости свойственно себя забывать, чтобы не впасть в суемудрие?

      Мудрость дофилософична и постфилософична. Соломон, Лао-цзы, Конфуций, Гераклит, Эпикур, Иисус сын Сирахов – это начало мудрости, воплощенной в личностях мудрецов. Мудрость новейшего времени лишена спокойно-созерцательного характера: она одновременно и трагична, и комична, поскольку сознает невозможность и нелепость всеобъемлющей мудрости. Мудрость в наше время обходится без мудрецов. По словам Габриеля Марселя, «…пора, пожалуй, забросить традиционное представление о некотором привилегированном существе, якобы вступающем в необратимое обладание определенным качеством бытия. Так понятый мудрец грозит предстать перед нами сегодня как мирской – и, несомненно, смехотворный – вариант святого… Мудрость… представляет собой не столько состояние, сколько цель…» [66]

      В мудрости заново воссоединяются онтология и эпистемология, логика и этика, разум и вера. Мудрость – это такое знание, которое становится способом существования, это знание не того, что существует, а того, как существовать. Мудрость – единство логики и этики, это искусство так мыслить, чтобы добродетельно жить. Если другие нравственные добродетели – мужества, терпения, любви, верности – связаны с качествами воли, то мудрость – с качеством мышления. Это этика, вытекающая из логики, и логика, проникнутая этикой.

      Если предположить, что все разделы философии, исторически развившиеся из любви к мудрости, в конечном счете к ней и вернутся, то и сама мудрость при этом предстанет более углубленной и разносторонней, чем до своей утраты и восстановления в философии. Даже постклассическая западная философия, столь мало заботившаяся о мудрости, по-своему подготавливала возвращение к ней. Кантовская критика, ограничившая область знания, чтобы расширить область веры, была по сути новым упражнением в мудрости. Мудрость разграничивает области знания и веры и не притязает на знание того, во что можно только верить, однако и не ограничивается верой в то, что можно достоверно знать. Гегель, построивший свою диалектику как восхождение над ограниченностью противоположных мнений, сделал ее орудием мудрости. Кьеркегор, вернувший отвлеченные метафизические сущности в лоно единичного существования, напрямую

66

Марсель Г. К трагической мудрости и за ее пределы // Самосознание европейской культуры ХХ века. М.: Политиздат, 1991. С. 358.