Музыкофилия. Оливер Сакс

Мой отец выдавил из себя целых девяносто центов на билет в партер». Она высиживала мюзиклы, неплохо их перенося. Лучше всего было, когда пел один человек и не брал слишком высоких нот.

      Семь или восемь лет назад миссис Л. прочла в «Нью-Йорк таймс» статью о работах Изабель Перец по амузии и сказала мужу: «Вот этим-то я и страдаю!» Хотя она никогда не считала свою проблему с музыкой «психологической» или «эмоциональной», как думала мать, миссис Л. никогда отчетливо не представляла себе, что это проблема «неврологическая». Статья взволновала Д.Л., и она написала письмо Изабель Перец, и во время встречи с Перец и Кристой Хайд миссис Л. объяснили, что ее состояние вполне «реально», что дело вовсе не в ее психике и что таким же расстройством страдает множество других людей. Миссис Л. познакомилась с ними и теперь знает, что, прикрываясь объективным статусом своего состояния, может без угрызений совести уклоняться от посещения музыкальных спектаклей и концертов. (Она очень жалеет, что диагноз амузии был поставлен ей в семьдесят лет, а не в семь, ранняя диагностика избавила бы ее от скуки и мук, связанных с посещением концертов, на которые она ходила только из вежливости.)

      В 2002 году Эйотт, Перец и Хайд опубликовали статью «Врожденная амузия: групповое исследование взрослых, пораженных специфическим музыкальным расстройством». Статья была напечатана в журнале «Мозг». Выводы были основаны на оригинальном исследовании группы из одиннадцати испытуемых. В большинстве своем они обладали нормальным восприятием речи и окружающих звуков, но все были неспособны узнавать мелодии, а при предъявлении музыкальных звуков не могли различать следующие друг за другом тоны и полутоны. Без этих основополагающих строительных блоков невозможно почувствовать тональность или ключ, звукоряд, мелодию и гармонию. С таким багажом воспринимать музыку было так же невозможно, как и понимать речь, составленную из слов, лишенных слогов[41].

      Когда миссис Л. сравнила звуки музыки со звоном падающих на пол кастрюль и сковородок, я был озадачен, потому что мне казалось, что само по себе различение высоты звуков, пусть даже дефектное, не может привести к такому восприятию. Судя по всему, у женщины были серьезные проблемы с распознаванием характера и тембра музыкальных нот.

      (Тембр – это особое качество или акустическое богатство звука, производимого инструментом или голосом, независимое от высоты тона или его громкости – именно тембр отличает ноту до, исполненную на фортепьяно, от ноты до, исполненной на саксофоне. На тембр звука влияет множество факторов, включая частоты гармоник или обертонов, крутизну, скорость подъема и снижения звуковой волны. Способность удерживать постоянство тембра является многоуровневым и очень сложным процессом, ё происходящим в слуховых отделах мозга. Этот процесс можно уподобить постоянству восприятия цвета. Действительно, тембр иногда описывают обозначениями участков цветовой гаммы; существует даже такое понятие, как цвет звука или цвет тона.)

      Такое

41

Человек с имплантированным электронным протезом улитки, который способен воспроизводить лишь ограниченный диапазон тонов, страдает, по сути, технологически обусловленной амузией, в отличие от миссис Л., которая страдала амузией неврологической. Кохлеарный имплантат замещает 3500 волосковых клеток 16–24 электродами, поэтому пациент в состоянии различать речь, но восприятие музыки при таком неважном частотном разрешении сильно страдает. В 1995 году Майкл Шоро, которому имплантировали протез улитки, сравнивал свое восприятие музыки с впечатлениями дальтоника, осматривающего картинную галерею. Увеличить число электродов трудно чисто технически, так как они будут замыкаться друг на друге во влажной среде улитки. Однако с помощью специального программирования можно создать дополнительные, виртуальные электроды, увеличив их эффективное число до 121. С новым программным обеспечением Шоро стал различать тона, отличающиеся на 70 герц – что эквивалентно трем-четырем полутонам в среднем спектре частот, – до тонов, отличающихся на 30 герц. Хотя это и хуже, чем частотное разрешение нормального уха, Шоро стал способен получать удовольствие от музыки. Следовательно, технологическую амузию можно компенсировать прогрессом техники. (См. замечательные воспоминания Шоро «Перестройка: как, став отчасти компьютером, я превратился в человека» и статью, которую он написал для «Wired» «Мое бионическое исследование «Болеро».)