Воронка бесконечности. Лана Аллина

на меня исподлобья, помолчала, потом тихо произнесла:

      – Чужие слова повторяешь… А право я имею. Я-то ведь смогла…

      Припомнилось вдруг что-то:

      Нет больше Страха! Мы летим, и Змей…

      Господи! Ну, вот не помню я, как там было дальше – не помню, и все тут! Будто кто-то начисто стер из памяти… Как там дальше?!

      – Ты что, не слышишь меня, а? Я ведь смогла, – повторила она уже громче и увереннее.

      – Да о чем ты говоришь, я что-то никак не пойму?

      – Ах, ты не понимаешь? Так я сейчас тебе объясню. Помнишь, что случилось, когда…

      Снова временная дыра? Кто-то из нас – я или снова она, совершенно непонятно кто – уже привычно пронеслась по хронологическому коридору и с разбегу влетела… Куда?

      Много лет назад. Она…

      Помнишь, что случилось, когда?..

      – Ох, Майка, Майка! Что ж ты делаешь со своей жизнью? Ну, разве так можно? – вразумлял ее отец.

      Вот уже больше двух недель, как она поссорилась с Олежкой и совершенно не находила себе места.

      Перестала ходить в университет, почти не выходила из дома. Только иногда прибегала к Аленке или подруга являлась к ней, и тогда она могла душу отвести – поговорить о нем.

      Они сидели с отцом в большой комнате, уютно устроившись на диване. Смеркалось, шторы были задвинуты не очень плотно, и было видно, как за окном быстро сгущались мартовские матово синие сумерки.

      – Ты пойми, Майк, такое прощать нельзя. Ты должна покончить с этой историей. Ну, как ты только можешь терпеть его выходки? И до каких пор, а? Ведь это какая-то достоевщина! Уж ты мне поверь: если он позволяет себе являться к тебе пьяным чуть ли не среди ночи уже сейчас, пока вы ничем не связаны, то подумай, на что он может быть способен, если ты вдруг возьмешь да и выскочишь за него замуж! А сколько раз ты уже просила, чтобы он этого не делал, ну скажи!

      «Хорошо, что отец не включает свет, – думала она. – Так он не увидит, что слезы неудержимо текут, текут из глаз…»

      – Отец, – начала она, делая вид, что просто слегка простудилась, достала платок, чтобы он не подумал, что она плачет. – Отец, я все понимаю… Но что же мне теперь делать? Когда он в следующий раз позвонит, я хочу все-таки поговорить еще раз… сказать ему..

      – О чем ты собираешься опять с ним разговаривать? Хватит разговоров, все давно сказано! Неужели ты не понимаешь, что это уступка с твоей стороны, он так и поймет – поймет, что все ему позволено! Где же твоя гордость, Майк, он же плюет на все, что ты ему говоришь! Где твое достоинство, а? А уж особенно, если ты будешь говорить, как всегда, недомолвками! Ведь ты же из Москвы в Ленинград всегда едешь через Владивосток…

      – Но ты пойми, я… я не могу так, не могу так долго без него… я вообще без него не могу, – ее голос упал, и последние слова она произнесла срывающимся хриплым шепотом.

      – Знаешь, что, дочь… Конечно, все я понимаю. Понимаю я твои чувства. Уж кто-кто, а я… Понятно, он заслонил тебе весь белый свет. Но все равно учти: я категорически возражаю против