Изображая зло. Книга первая. Евгения Никифорова

о её истинной сущности, ждал, когда новая знакомая, – на вид молодая и яркая, – скончается. Вместо этого Виктория с раздражением оттолкнула мужчину и еле-еле уползла в ущелье. «Как кошка, которая отправилась умирать в одиночестве на лоно природы», – подумал тогда Клод и решил устроиться на ночлег. Минуло не более часа, как внезапно Виктория вышла из темноты, исхудалая, бледная, но целая. О страшном ранении напоминала запачканная одежда, но отнюдь не тело. Ни следа от кинжала побеждённого врага… «Кто вы?» – спросил Клод, ещё не осознавая, что спустя несколько дней тяжелейших изнурительных раздумий преклонит колени перед этой бессмертной и, подобно дворовому псу, присягнёт на верность новому хозяину. На самом деле у Клода никогда не было выбора. Он служил государству, властям, влиятельным людям, компаниям, играя роль лучшего киллера, по сути, убийцы без собственного мнения. Виктория дала ему больше, чем Клод получал за всю жизнь: надежду на наступление заветного дня, когда не придётся хвататься за оружие и кромсать направо и налево, не разбирая в груде истерзанных остывающих тел виноватых и невинных. Раньше он не позволял себе даже мечтать о таком, полагая, что никогда не сможет покинуть рамки определённого для него удела. «Никогда» – страшное слово, ровно как и «всегда». Похожи на иллюзию бесконечного пространства, постоянно тянущейся вперёд линии, пока не сделаешь шаг в сторону и не увидишь, что эта линия на самом деле колесо. После встречи с Викторией он познал иную сторону бытия, где есть не только убийства, взрывы и кровь, но и мирское, светлое, свободное, где не стоит вопрос о цене чьей-то погибели.

      Виктория держала за спиной псов, готовых за неё сражаться. «Walpurgis adherents», или его подобие, существовало много столетий под разными названиями. Подобно искусителю, эта женщина являлась нужному ей человеку, расчищала путь к сердцу и делала его «своим». И неважно, работал человек в «Walpurgis adherents» или нет, – важно, чтобы впоследствии он всеми силами защищал интересы фрау. Каждый из Вальпургиевых адептов выполнял свои обязанности, как гайка в огромном, хорошо слаженном механизме.

      – Да, – Александр Кроули посмотрел женщине в глаза. – Порой ради достижения цели можно пожертвовать фигурой и поважнее пешки.

      Виктория не ответила.

      В кабинете повисло выразительное звонкое молчание. Настенные часы продолжали отбивать ритм. По мутным окнам стекали дождевые капли.

      Морган Айронс старался не смотреть на детектива, замершего в ожидании следующего хода. Ему не терпелось воскликнуть: «Хватит!», прекратить эту бессмыслицу и приступить к делу поважнее шахмат. Он не понимал причины соперничества Кроули и Морреаф, просто потому что не знал, когда и зачем между ними началась негласная война.

      Виктория по-прежнему не издавала ни звука и отвечала Александру тем же тяжёлым взглядом, от которого любой другой давно бы провалился под землю. Любой, но не детектив.

      Внезапно