Убийство журналиста. Роман Булгар

Ты только можешь себе это представить?

      Досадливая обида заплескалась в голубых озерах-глазах. Поддавшись на минутку эмоциям, женщина тяжело вздохнула, поджала губки.

      – А если конкретно? Если без эмоций? – чуткие пальцы прошлись по ее опущенным плечам, слегка массажируя ноющие мышцы. – Устала?

      Приятное тепло побежало по женскому телу, обволакивая сознание.

      – Ох! – выдохнула она. – Как хорошо! Малахов, когда ты рядом, я обо всем на свете забываю. Даже не хочется о чем-то думать.

      Горячий и проникновенный шепот приблизился к ее уху:

      – А ты и не думай. Забей на все!

      Оксана хмыкнула. Ха! Одному легко говорить. Ей бы его заботы.

      – У меня вся работа на этом построена, на шевелении извилинами.

      – Думать, моя радость, необходимо в рабочее время. За это вам там, говорят, еще какие-то деньги платят…

      Выдержав паузу, муж напомнил, что дома надо жить своей семьей, отдыхать и наслаждаться жизнью. Право на отдых им по Конституции гарантировано, и никто не вправе посягать на их личную жизнь…

      – Да, Малахов. Конечно, тебе хорошо говорить, – жалобно протянула Оксана, захотевшая превратиться в маленькую девочку, похныкать на его плече. – Над тобой начальства нет. А у меня… – она тяжело вздохнула.

      Вспомнив о своем незримом сопернике, муж грозно нахмурился:

      – И что натворило твое начальство?

      – Приказало до утра думать… – протянула Сана, прогибаясь в спине.

      – И к утру родить… – не задумываясь, бодро продолжил Жека.

      – Что? – она повернула непонимающие глаза. – Малахов, опять ты со своим казарменным юмором! Серьезно толковать-то можешь? Или у тебя одни пошлости жужжат в ушах? Жил бы в своей казарме. Среди таких же доморощенных умников-солдафонов со сморщенными мозгами кретина и мятыми погонами прапорщика-старшины. Или можешь?

      – Можешь… – муж кивнул головой, не сводя с нее любящих глаз.

      Искоса поглядывая на него, Оксана спросила:

      – Ты слышал про то, что убили Иванчука?

      Мужские пальцы на мгновение замерли, а потом снова задвигались.

      – Городского дешевого свистка – соловья молодой демократии? И что? Было бы из-за чего особо сильно печалиться. Не он первый из их пишущей братии, не он, так уж устроена наша жизнь, и последний.

      – Как это что? – женские плечики недоуменно вздернулись. – Он же депутат Верховной Рады. Неужели, Малахов, тебе одного этого мало, чтобы прочувствовать весь момент? Всю его эпохальную важность…

      – Вы-то, мое Солнышко, – он непонимающе воззрился на жену, – какое отношение имеете? Верховная Рада далеко, заседает в Киеве и проходит по гражданской, если мне не изменяет память, юрисдикции.

      – Все сходится, – начала чеканить Оксана, пряча свое раздражение по поводу очевидной и непробиваемой бестолковости мужа, – к тому, что его заказали господа военные. Как оно и ни парадоксально звучит.

      – Чего? –