Главный фигурант. Вячеслав Денисов

из достойнейших поймут, что явка писана после задержания, а потому явкой с повинной являться не может? Судебно-медицинская экспертиза определила, что кровь на одежде Разбоева относится к третьей группе, то есть идентична крови первой потерпевшей. Но я не увидел в деле доказательств того, что эти следы – кровь жертвы, а не другого лица.

      Пройдя к начальнику, он оперся руками на стол перед ним и склонил голову.

      – И еще задолго до того, как взял в руки дело, я мог провести любую следственно-оперативную группу по тем местам, где были обнаружены трупы девушек. Я рассказал бы, как их убивал и в каких позах оставлял, уходя.

      Смагин помедлил с ответом и направился к закипевшему чайнику. Уже оттуда, стоя спиной к советнику, справился:

      – Это как?

      – Трупы показывали все московские телеканалы. И их журналисты очень подробно рассказывали, где те трупы обнаружены, какие увечья нанесены жертвам и весьма точно называли причины наступления смерти. В качестве следственного эксперимента предлагаю привести сюда любую женщину старше пятидесяти. Она проведет вас по памяти по всем закоулкам Санта-Барбары, расскажет, как выглядела спальная Си Си и зачем Мэйсон отрастил бороду. При этом будет точно установлено, что тетка ни разу не выезжала дальше Золотого кольца России.

      Смагин помедлил, раздумывая, правильно ли он поступил, попросив закончить дело Кряжина, а не кого другого, и только после этого, решившись, поставил размашистую роспись на постановлении о продлении сроков предварительного следствия.

      Глава третья

      В России один показатель состояния здоровья: можно пить и нельзя пить. Еще год назад Разбоеву пить было можно. Поскольку пристрастился к этому виду разочарования в жизни он довольно поздно, в тридцать три, то в коллективе, в котором он оказался сразу после того, как пал, он выглядел человеком сторонним. Внешне, разумеется. Поутру его лицо не было смято ночными муками нарушенного процесса обмена веществ, не болела голова, но вскоре все стало на свои места. Для того чтобы на вопросы бывших знакомых, приходящих в ужас от разительных перемен в Разбоеве: «Как дела?» – с раздутым лицом отвечать: «Ничего», Разбоеву понадобилось всего полгода. Ведь только в России ответ на вопрос: «Как дела?» – «Ничего» означает, что все в порядке.

      На самом же деле Разбоев говорил правду, и понимать ее следовало однозначно. У него теперь не осталось ничего. Даже память, натренированная математическими выкладками и сложными физическими теоретическими преобразованиями, и та стала давать сбои. И было бы удивительно, если бы сбоев не было. Практически ежедневно, набираясь сомнительным спиртным, от которого можно потерять не только память, но и рассудок, Разбоев участвовал в низкопробных разборках. Возникали они, как правило, из ничего и заканчивались хорошей потасовкой. Из потасовки бывший теоретик, так и не сумевший овладеть практикой, выносил сотрясения мозга, и за несколько месяцев до ареста довел себя до того состояния, когда человек утром совершенно не помнит того, чем занимался вчерашним вечером и нынешней