Несчастье алого пятна. Рассказы о художниках. Олег Александрович Яненагорский

Вы думаете, легко взять на себя смелость перечеркнуть своими руками такой шанс? До меня никто не решился на это… и я не буду. Этот артефакт… своего рода культурная ценность и не художнику уничтожать культуру в любом ее проявлении. – Где же сделан шар? И почему именно шар? – Не знаю. В легенде об этом говориться по-разному. Может это, было сделано в одной из гностических сект в первые века христианской эры. Может быть, муранские стеклодувы выдули этот шар, а может какой-то средневековый алхимик в своей мастерской, прочитав заклятие, поместил монету в шар. Не знаю… Про шар говорил я с одним знакомым философом. Он считает, что монета не случайно заключена именно шар. Не в куб, не в призму, а именно в шар.

      Дело в том, что шар – это древнейший символ, для древнего сознания – совершенная форма, символизирующая божественность, постоянство, неизменность Космоса. Шар – это предельность Единого, охраняющего Космос от вторжения Хаоса… Шар нужен для того, чтобы нейтрализовать потенциальную Бесконечность непостижимого содержания, которое несет в себе символизм монеты.

      – То есть, получается, что один символ ограничивает и влияет на другой? – Наверное, да… – А… – Вы хотели спросить, что будет после моей смерти?

      – Ну… не совсем это… ну, в общем… – По преданию, перед смертью владельца, или лучше, наверное, сказать, держателя шара, он будет передан новому владельцу. Именно передан, а не продан… или будет обменен на другой символ… … Ночью мне снилась пирамида из разноцветных стеклянных шаров, притягивающая взгляды тысяч людей. Пирамида… еще один древний символ…

      Рисунок неизвестного автора

      Эта книга была куплена в небольшом зауральском поселке у вдовы латышского стрелка. Старушка хранила оставшуюся от мужа библиотеку в довольно сыром подполе ветхого домика. Я и сам не знаю, чем же именно привлекла мое внимание большая книга в толстом самодельном переплете, отпечатанная, вероятно, в начале ХХ века. Дома, осматривая ее, я неожиданно обнаружил, что на задней обложке, под форзацем что-то есть. «Ну, любопытство не порок…», – промелькнула мысль. Старым скальпелем я осторожно отделил форзац от обложки и достал лист картона размером 18 на 24 см.

      На темно-зеленом фоне, переходящем в черный мрак, масляными красками была изображена горящая свеча. Но чем больше я всматривался в рисунок, тем больше свеча напоминала чуть повернутую фигуру человека в белом одеянии с ярким оранжево-красным нимбом над головой. Наплывы воска образовывали подобие рук, тесно прижатых к телу. Нижний конец свечи казался сомкнутыми ногами со слегка раздвинутыми ступнями. Фитиль, как тонкая шея, выступал из оплавленного верхнего края, напоминающего воротник. Пламя свечи было подобно вздыбленным рыжим волосам. В темном пятне, окружавшем фитиль и ограниченном желто-оранжевым цветом, при сильном воображении можно было угадать черты лица.

      Включив