Цветы и сталь. Сага о Гленарде. Том первый. Петр Викторович Никонов

напился с вечера, свинья пьянчужная, проглядел амбар, а теперь хоронится где-нить. Боится, видать, что поколотят его. И правильно боится, я же лично и поколочу. Пусть и на силы последние, но отведу на нем душу!

      – Спасибо тебе, староста Валюк – слегка поклонился Гленард, – не буду тебя больше задерживать. Ты иди лучше баб утешь, а то совсем они здесь морось развели. Доброго дня тебе!

      – И вам, господин командир, дня доброго!

      – Интересно, – задумчиво проговорил Гленард, отойдя от старосты и неспешно направляясь к амбару.

      – Что именно, лейтенант, – спросил Бовард.

      – Ты, Бовард, был на Злой Войне ведь тоже?

      – Конечно, Гленард, – помрачнел Бовард – Ещё как был.

      – А видел ли ты, Бовард, как горят амбары?

      – Как горят, не довелось, сгоревшие видел.

      – А мне вот довелось, – вздохнул Гленард. – И видеть, и поджигать. Мы тогда отступали. Даже, бежали, можно сказать. Ни подвод, ни лошадей лишних не было. Зато был приказ, не оставить ничего ни съестного, ни фуражного за собой. Вот и пришлось нам жечь в окрестных деревнях по пути амбары, почти полные. Осень была поздняя, урожай только собрали. Видел бы ты глаза тех крестьян…

      – Я понимаю, лейтенант.

      – Ну, так вот, дело не в этом. Дело в том, что амбар спалить не такое простое дело. Крыша соломенная сгорает быстро. Стены дольше. А вот то, что внутри, пшеница там, например, горит еще дольше. Она ссыпана в кучи или в мешки какие. Снаружи загорается, а внутрь воздух попасть не может, вот и тлеет потихоньку. А картошка еще хуже, она же влажная внутри. В любом случае мгновенно полный амбар не сгорает, а староста нам говорил, что этот амбар сгорел мигом, как лучина. И был при этом не пустой. Что это значит, Бовард?

      – Что что-то не сходится, Гленард.

      – Вот именно. А еще не сходится то, что нет запаха горелой картошки. Головешки пахнут, а запаха картошки нет. Я бы предположил, что кто-то из деревни, а может, и сам староста, и пшеницу, и картошку вывез и продал, а амбар подпалил, чтобы и следы замести, и помощь от барона получить.

      – Значит, нужно сказать лейтенанту Вацеку? Чтобы он старосту или еще кого в гарнизон на дознание повез?

      – Возможно. Но давай немного погодим. Что-то меня еще смущает, Бовард. Пошли, посмотрим на пепелище еще раз.

      Они медленно обошли вокруг остатков амбара. Вдруг Гленард остановился.

      – Вот. Чувствуешь, Бовард?

      – Что?

      – Принюхайся. Чем пахнет?

      – Ну, головешками, дымом.

      – Это понятно, а что еще?

      – Ну, не знаю, – глубоко втянул воздух Бовард, – похоже на то, что еда у кого-то пригорела.

      – Вот именно. Как подгоревший копченый окорок. А староста нам сказал, что мяса в амбаре не было. Я еще в первый раз это заметил, поэтому у старосты и спросил. А ну, давай-ка посмотрим.

      С этими словами Гленард полез в пепелище. Сапоги были старые, особо не жалко, да и не подумал он о сапогах, заинтересованный загадкой.