Практика на Лысой горе. Марина Комарова

Дидько. Крутанулся на месте, будто сглаз хотел отвести, и увидел Чугайстрина. Побледнел, потом охнул:

      – Григорий Любомирович, как же вы тут? Ой, то бишь здоровеньки були. Рад видеть и…

      Чугайстрин поднял руку, Дидько смотрел на нее, как кролик на удава.

      – Не тарахти. Я тут без приглашения, по делу. Вий занят?

      Дидько невольно втянул голову в плечи и пробормотал:

      – Хвеся у него сидит. – И, подумав, добавил: – С метлой.

      Чугайстрин чуть приподняв бровь:

      – Обороняется, что ли?

      – Ну-у-у, – Дидько развел руками, мол, кто этих ведьм знает. – Я… пойду?

      – Ладно, – кивнул Чугайстрин, – иди-иди.

      Завхоз испарился на месте, осталась только кучка сажи. Чугайстрин покачал головой. Вот чертяка же, потом точно получит по голове от уборщицы.

      К Вию он зашел без стука. Сидевшая на стуле Языкатая выронила от неожиданности чашку, которую передавала ректору. Тот не зря имел стул на колесиках, вовремя отъехав назад, и горячий кофе пролился на пол.

      – Нежданный гость хуже татарина, – спокойно произнес Вий и повернул голову в сторону вошедшего.

      Веки плотно сомкнуты, их кожа – белая, грубая, покрыта сетью трещин. Ни следа от магической иллюзии для студентов и преподавателей. Вид у него изможденный, силы будто утекают в никуда. Смотреть на его лицо – еще то испытание, но Чугайстрин и не такое видел.

      – Хвесенька, ты бы прибрала, а то ректор пяточки замочит, – ровным голосом сообщил он и сел на свободный стул напротив Вия.

      – Ой, да, конечно, – засуетилась секретарша и унеслась с чашкой, чтобы потом вернуться с тряпкой.

      Вий не произнес ни звука. Оно и неудивительно. Чугайстрин собирался задавать неприятные вопросы. В кабинете остро чувствовались боль, вина, злость и раздражение. И все не от Языкатой. У нее удивление перекрыло все на свете.

      Воцарилась тишина. Никто не смел ее нарушить, словно это был какой-то ритуал. Потом Вий медленно опустил руку на стол – худую, костлявую, с загнутыми когтями. Потарабанил пальцами по полированной поверхности. Звук гулким эхом разнесся по кабинету.

      Чугайстрин смотрел прямо в слепые глаза, Вий – в небесно-голубые. Хвеся замерла каменным изваянием.

      Наконец Вий хрипло выдохнул и уронил одно-единственное слово:

      – Жив.

      Время застыло, Хвеся тихо направилась в подсобку, подальше от разговора, который должен был состояться. Чугайстрин незаметно выдохнул. Он хоть и не верил в смерть сына, но случалось всякое. Даже чугайстра можно задурить, сотворив мнимую связь с родственником.

      – Как это произошло? – спросил он, глядя на хмурого Вия.

      – Кто-то подсунул ему цвет отруты.

      Чугайстрину на миг показалось, что он ослышался. То, что цвет отруты кто-то сумеет извлечь из-за той стороны Лысогорья.

      – Что?

      – Да вот, что слышал, – мрачно отозвался Вий. – При этом вся группа видела, что цветок принесла Хвеська.

      – Не я это