Только бы не рыженькая!. Максим Матковский

строго сказала мне:

      – Максим! Женю!

      И все расхохотались.

      А после пиршества, когда я мыл посуду, дед подошёл ко мне и сказал успокаивающим голосом бога:

      – Ты просто попробуй с кем-нибудь.

      – Я не нравлюсь женщинам, – признался я.

      – Чушь, – сказал дед. – Ты культурный, обходительный. Всё получится.

      – Ну, дед… – промямлил я.

      Он крепко хлопнул меня по плечу, достал вставные челюсти изо рта и подставил их под струю горячей воды.

      Вскоре случилось следующее несчастье: у моей соседки умер муж.

      Должен заметить, умер он по своей глупости. В собственной смерти виноват только он сам, и, возможно, ещё немного виновата та скотина, что украла люк по улице Черняховского. Сосед возвращался домой ночью со стадиона, где «Динамо» еле-еле свело матч на ничью, и провалился под землю. Естественно, он горлопанил клубные песни, естественно, в нём плескалось не менее пяти литров пива. И вот он провалился под землю, пролетел шесть метров (кто бы мог подумать, что там так глубоко!) и почил.

      Что сказать? Был человек – и нет человека. Ты его видел буквально вчера, не мог и подумать, что больше не увидишь его никогда.

      Я пытался утешить соседку чем только мог. И деньгами, и молитвой, и сопереживанием.

      Она же зачастила ко мне. Приходила, садилась в кресло и беззвучно плакала, вытирая слёзы белым платочком. Я смотрел на её пышные рыжие волосы и представлял пожарища церквей, я представлял пламя геенны огненной, в котором сейчас купается её муженёк. Дурные мысли, разве эта несчастная женщина заслуживала подобные мысли?

      Нет, я её утешал:

      – Аня, всё хорошо. Всё будет хорошо.

      Я подносил ей чай и заверял, что она всегда может на меня рассчитывать. В любом вопросе.

      Она переспрашивала:

      – Правда, в любом?

      – Да, – уверял я.

      Мне приходилось её обнимать, она прижималась ко мне огромной грудью, и я старался изо всех сил, лишь бы не выдать своей эрекции.

      Забыл сказать – у неё был сын лет восьми. Пашка.

      Аня иногда просила меня забрать его из школы, или к зубному отвести, или на родительское собрание сходить.

      Я всё чаще начал бывать у них в гостях. Пашка почему-то сразу невзлюбил меня. Хотя я ему улыбался и сделал пару подарков в виде пластмассового самосвала и пластмассового пистолета.

      Однажды Аня пришла ко мне вечером с жёлтой рубашкой. Она сказала:

      – Я хочу отблагодарить тебя и подарить эту рубашку.

      В тот вечер она красиво накрасилась, подвела глаза и проделала над своим лицом все эти коварные штучки, которые женщины пускают в ход, чтобы заполучить мужчину.

      И, пожалуй, майка приходилась ей слегка тесноватой.

      И, пожалуй, она много работала над своими ногами: выглядели они крепкими и стройными. Спортивный зал или домашние упражнения?

      Ту рубашку я мигом вспомнил: видел в ней покойного на праздновании Нового года у нашего общего знакомого дома. Даже лиловое пятно от вина на ней осталось.

      – Что это за рубашка? – спросил