Легенда о героях Галактики. Спасти Императора. Космоопера нового тысячелетия. Мария Олеговна Буркова

в комнату к Оберштайну.

      – Только без свидетелей пока, очень прошу, – прибавил он уже на пороге. – Я слишком слаб ещё.

      Он ещё услышал знакомый щелчок пальцами – и подумал, что у Эмиля если и могло получиться незаметно позвать Миттельмайера, то остальной штаб уж точно помчался подглядывать и подслушивать, ведь на кого-то же он успел прикрикнуть перед сном. Что поделать, все вояки хоть и знают, что такое дисциплина, но в душе как были мальчишками, так и остались – можно себе представить, что сделала с ними новость, что император жив. Хоть обошлось без шорохов – но движение воздуха скрыть не удалось, и именно его Райнхард и ощутил на лице. Он неторопливо склонил голову, лучезарно улыбнувшись, будто ничего не заметил, и помолчал, выжидая. Затем тихо сказал:

      – Идём, и побыстрее. Я встретился с Ройенталем, Лютцем и Кирхайсом – поэтому я пока не позвал остальных. Кроме того, есть ещё одно обстоятельство, – прибавил он с грустным вздохом и смолк.

      – Честно говоря, – ответил Миттельмайер, видимо, также улыбнувшись только что произошедшему, – быстрее можно только на моих руках, Ваше Величество.

      – Согласен, – спокойно пожал плечами Райнхард. – Действуйте.

      Эх, а ведь довольно много раз мои подчинённые были правы, а я был упрямым дурачком-романтиком, думал молодой император, пока Миттельмайер мчался по коридорам, без особого усилия держа сюзерена на руках. «Подумают» – тоже мне категория, стоящая внимания как будто. Людям вроде Бьюкока да Шёнкопфа полностью плевать, кто он на деле и как себя чувствует – как впрочем, было плевать и тем, кто говорил при кайзере гадости про его сестру ему в лицо и за его спиной. Им нечего доказывать и бесполезно. Большинству совершенно неинтересно, что и как он делает – он для них не живой человек, а только некто, на ком нынче корона. А вот тем, кто закрывал его собой от вражеских выстрелов – плевать уже, кто что подумает, это истина. Скольких он растерял из-за собственных красивых жестов? Пора бы уже и понять было, что собственная жизнь не вся принадлежит ему, и чем дальше – тем больше. И опаздывать он уже не имеет права. Что важнее – жизнь вассала или что подумают о способе, которым император до него добрался? Точнее, ритуал для человека или человек для ритуала, а? Если второе – то превратимся в Гольденбаумов, да и всё…

      Встав на ноги, Райнхард покачнулся от слабости и ухватился за плечо Миттельмайера совершенно спонтанно.

      – Ничего, вроде пока порядок, – громко сказал он ему, но не убрал свою руку. – Что у нас тут, а? – спросил он в пространство с нужной долей высокомерия.

      Он смутно чувствовал, что в помещении есть кто-то ещё – но невозможность видеть угнетала почти до отчаяния. И ужасно не хотелось, чтоб это поняли остальные – так что не ощути Райнхард в следующий момент мощную эмоциональную волну от раненого, который его увидел и услышал, дело было бы чревато