Ведьмино отродье. Маргарет Этвуд

вставную челюсть, Феликс причесывается. К счастью, с годами его волосы не поредели. Он берет ножницы и приводит в порядок бороду, убирая торчащие волоски. Он растил бороду двенадцать лет, и теперь она обрела нужную форму: густая, но не косматая, весьма выразительная, но не заостренная книзу. Заостренная борода смотрится демонически. Ему нужно, чтобы смотрелось авторитетно.

      Он надевает свою обычную рабочую одежду: джинсы, туристические ботинки, темно-зеленая рубашка из магазина уцененных товаров, потертый твидовый пиджак. Без галстука. Нельзя выбиваться из образа, который давно стал привычным в колонии: добродушный, но требовательный учитель на пенсии, знаток и любитель театра, немного наивный и чудаковатый, но, в общем, нормальный дядька, который великодушно жертвует свое время, поскольку искренне верит, что людей можно исправить, если постараться.

      То есть не то чтобы жертвует; ему платят жалованье. Но платят гроши, так что он занимается этим не только ради денег. Его ученики подозревают скрытые мотивы, потому что у них самих есть такие мотивы, и в избытке. В других они жадности не одобряют, а что касается их самих, они берут только то, что, по их мнению, им причитается. Все должно быть по справедливости, но справедливость каждый понимает по-разному, о чем Феликс уже давно знает.

      Он старается не лезть в их разборки. Не тащите это дерьмо в класс, говорит он своим ученикам. Я не отвечаю за сохранность ваших вещей и не знаю, кто украл ваши сигареты. Я – человек театра. Когда вы заходите в класс, вы оставляете свою повседневную жизнь за дверью. Превращаетесь в чистый лист. И рисуете себе новое лицо. Если ты никто, тебе не стать кем-то, пока ты не станешь кем-то другим, говорит он, цитируя Мэрилин Монро, которую они знают. Во всяком случае, слышали имя. И здесь, в этом классе, мы начинаем с того, что каждый из нас – никто. Да, и я тоже.

      И они затыкаются: им не хочется, чтобы их выгнали с курса. В мире, где их собственный выбор ограничен практически полностью, они записались на Шекспировский курс, потому что выбрали его сами. Это большая привилегия, повторяют им вновь и вновь – может быть, слишком часто. На воле есть люди, которые отдали бы полцарства с конем в придачу, чтобы научиться тому, что Феликс преподает на занятиях во Флетчере. Феликс не говорит это вслух, но явно подразумевает в каждой своей фразе, обращенной к ученикам.

      – Я занимаюсь этим не ради денег, – говорит Феликс вслух. Он оборачивается: Миранда сидит за столом и грустит, потому что теперь они будут видеться реже. Январь. Начало семестра. – И раньше занимался тоже не ради денег, – добавляет он. Миранда кивает. Она знает, что это правда: благородные люди ничего не делают ради денег, у них просто есть деньги, что и позволяет им быть благородными. Им не надо задумываться о таких пустяках; они прорастают великодушными поступками, как деревья прорастают листьями. Феликс в глазах Миранды – человек благородный. Он это знает, и это очень ему помогает.

      Теперь Миранде пятнадцать. Прелестная девочка. Уже не тот пухленький ангелочек на качелях, смотрящий на него с фотографии рядом с его