Думатека (сборник). Елена Щербакова

ния А.С. Пушкина в Черногории и Сербии.

      Старый горшок

      Во дворе я случайно набрела на старый горшок. Откуда он взялся, трудно было представить. Будто его принес издалека восточный старец. Горшок валялся на боку, как сдувшийся мяч, треснутый с краю и отколовшийся слегка. И казался с виду совсем никудышным.

      Да, разве такой никудышка пригодится? Он совсем не впишется ни в один интерьер.

      Но я все-таки взяла его, как раненого и больного бережно и с трепетом, и решила найти ему приют у себя дома.

      На горшке был клинописный рисунок, будто этот глиняный горшок каких-то древних цивилизаций, подарок самого провидения или ухищрений Ходжи Насреддина.

      Можно было подумать, что горшок не будет даже и стоять и развалится в скором времени. Но оказалось совсем наоборот. Горшок был сверхпрочным, тугим, и от него как-то пахло печеным и теплым.

      Я поставила горшок на балконе на видное место и забыла про него.

      Однажды начался сильный ветер, даже это был ураган, и падали деревья. Я и подумала: «Неровен час, когда живое погибает и уходит под землю». Как нежданный свет, холодный отрицательный, как и мелкие цветочки, что растут не к солнцу, не ввысь, а вниз, и прячутся под землю. Они совсем не любят свет. Видно, настал час тьмы и долгой ночи.

      Вдруг в горшок, на самое дно, заскочила ящерка, проверила, что в горшке, и сказала:

      – Я знаю, здесь вырастет цветок.

      Сказала так ящерка и быстро убежала.

      Через некоторое время ветер занес в горшок семечко. И из него вырос необычный цветок. Он напоминал какое-то пресмыкающееся. То он был похож на игуану, то на богомола, то на тритона или хамелеона. Он сидел тихо, почти незаметно, сливаясь с горшком, точно был влитой. Так он и врос крепко корнями в горшок, стал расти в нем и цвести.

      И всем казалось, что там благоденствует чудо.

      20.03.16.

      В погребе

      На Петров день я спустилась в погреб и ужаснулась, какая там проросла картошка. Она лежала в белом мешке, похожем на глупую нерпу с усами. И из дырки в мешке торчали белоусые картофельные отростки.

      Рядом лежал срезанный кочан капусты, тоже проросший, и казался большим цветком орхидеи.

      Я взяла одну картофелину, которую вокруг обвили отростки, длинные, как щупальца кальмара.

      Я стала вытаскивать картошку, и мне чудилось, что из темного кустовидного мешка выскакивают длинноухие зайцы. Их уши торчали даже из дыр мешка.

      Вот какие усы отрастила картошка! Острые длинные, как у грозного императора.

      Я выгребла картошку и стала обрывать усы, похожие на перьевые ручки, выбрасывая все это в бочку. Всего этого ужасного набралось чуть больше половины того, что хранилось в мешке.

      Я сидела в темноте и холоде, и мне стали приходить на ум всякие образы. И тут показалось, что мешок картошки превратился в некую систему, искусственный город, где много всяких жителей.

      Мешок лежал на боку, как беременная женщина, и силуэтом напоминал гитару. Но «озорные зайцы», что спутались в усатой картошке, схватились крепко друг с другом и настойчиво требовали, чтобы их разобрали и отсортировали. Казалось, град обрушился на город, так сильно шумели картофельные зайцы.

      Я бросала картошку, как жонглер, в ведро, потом просунула руку дальше в мешок и вытащила целую связку картошки, пронизанную насквозь ростками.

      Я ужаснулась еще больше! Эта огромная связка была похожа на страшную бородатую голову дервиша. И ее хотелось отбросить в сторону с омерзительным криком, точно там опасная бомба.

      Но это была просто картошка. И ее надо было перебрать. Страшная голова улыбнулась мне как-то загадочно, меня немного смутила, стала совсем не страшной, и я решила:

      – Это же целое картофельное семейство!

      Связку я разобрала, как трансформер. Картофелины падали, как адаптера со шнуром.

      Вот такие метаморфозы случились со мной в погребе, пока я перебирала картошку из мешка Лихая горка сумасшедших представлений и переживаний высыпалась вместе с последним песком из углов мешка (Господи, помилуй), как вдруг мне опять почудился улыбающийся донской казак с пышными усами, похожими на букву «Зело».

      Что за усмешка надо мной? Вот уже полчаса сражаюсь с мешком, как дзюдоист.

      23.04.16.

      Лиса на колесе

      Катилось колесо, катилось и скрипело. И вдруг из него выскочила лиса и давай играть на скрипке, да так жалобно, и еще поет:

      – В селе Волки церковь с ели! В селе Волки церковь с ели!

      Летит сорока, стрекочет, словно разные счета проверяет. Услышала лисью песню и спрашивает, да так удивленно:

      – Неужели, волки и церковь съели? Какие прожорливые!

      – Да нет, – говорит лиса, – там задумка была, с ели ведь и построили.

      – Странно, странно, – пострекотала сорока и улетела.

      А тут пробегают бобры и спрашивают:

      – Кого