Коварная рыбка фугу. Марина Белова

разных концах стола, чтобы они друг друга не видели.

      Слушая Серафиму Львовну, у меня промелькнула мысль, что здесь соберутся не друзья виновника торжества, а его враги, злопыхатели и завистники.

      – Тетю Егора Кондратьевича посади рядом с Лавровым – он ей не даст скучать. Да не рядом с нами, а в конце стола. У меня от этого Лаврова уши болят, – продолжала напутствовать Платона Сима. Вдруг тон ее резко изменился. Голос стал медово-сладким и бархатно-нежным. – Здравствуйте, Олег Григорьевич! Безумно рады вас видеть, – заворковала она.

      К Емельянову слоновьей походкой направлялся толстяк – первый гость. Казалось, Симу он даже не заметил.

      – Здорово, дружище. Еще годик накапало? Ну поздравляю. Молодцом выглядишь. Так держать. – Толстяк полез в карман широченного пиджака, достал продолговатый футляр и вручил его Егору Кондратьевичу.

      – Спасибо, Олег Григорьевич, – растроганно поблагодарил Емельянов, передавая коробочку жене.

      Симочка тут же вскрыла футляр и завизжала от восторга:

      – Какая прелесть!

      Далее мужчины крепко обнялись, а Сима с кислым выражением лица положила футляр в свою сумочку. Полагаю, в футляре находилась ручка с золотым пером, сотая в арсенале Емельянова.

      Гости стали прибывать один за другим. В основном это были солидные мужчины и дамы пенсионного возраста, обвешенные с ног до головы золотом и брильянтами. Я опять поймала себя на мысли, что Емельянову следовало бы заказать банкет в другом ресторане. У нас специфическое заведение. К нам приходят поесть экзотику, а люди старшего поколения, как правило, предпочитает традиционную европейскую кухню. Трудно предположить, что все гости разделяют увлечение Емельянова японскими деликатесами. Мои родители, например, ни за что не станут есть сырую рыбу, даже если им скажут, что ее пять минут назад выловили в море. Любая рыба или мясо, по мнению моей мамы, должна пройти хорошую термическую обработку – только так можно уберечь свой организм от паразитов.

      Егору Кондратьевичу дарили громадные букеты цветов, фарфоровые вазы, сервизы, судя по коробкам, и бытовую технику. Думаю, все это у Емельяновых было, однако никто из гостей при мне не сунул имениннику конверт с деньгами. Уж чего-чего, а денег у Егора Кузьмича было с избытком.

      В коридоре промелькнул Катин силуэт. Я позвала ее к себе. Мы так увлеклись рассматриванием гостей, что не заметили, как к нам присоединился Дима.

      – Ну, как вам гости? – поинтересовался он.

      – Солидные тетечки и дядечки, – отметила я. – Соратники по партии?

      – В прошлом? Скорей всего, да. Вон тот толстяк владеет швейным комбинатом. Говорит, что костюмы в Германии продает. А та дама – хозяйка птицефабрики. Мужчина, который стоит слева от Емельянова, директор концертного зала. У всех этих людей стартовый капитал – связи.

      – Дима, откуда ты всех этих людей знаешь? – удивилась я осведомленности Полянского.

      – Ну, вообще-то, мой папа тоже, – замялся Димка, – из этих, из «бывших». В свое время был начальником управления торговли.

      – Круто!

      – Еще