Страсти в неоримской Ойкумене – 1. Историческая фантазия. Михаил Огарев

и очарования. Одним словом, для юных прыщавых акселератов и для тех, у кого возрастные проблемы с исполнением супружеских обязанностей.

      – Последние три слова такую скуку навевают!

      – Согласна, – Лидия весело рассмеялась и резко поднялась. – Однако все претензии здесь исключительно к противоположному полу, сколь сильному, столь же и недальновидному. Мужчины упорно ленятся смолоду следить за собой, а потом простодушно удивляются: почему из-за брюха кончика не видно, да отчего он не стоит дольше несчастных двадцати секунд… Ты не опоздаешь?

      Теперь уже открыто глянув на часы, я в притворном ужасе схватилась за голову и лихо перепрыгнула через ограждение террасы.

      4

      Пробежав с внешней западной стороны тополиного четырехугольника десяток-другой метров вприпрыжку, мои тренированные ноги перешли на нормальный шаг. Идти предстояло недалеко. Слева на расстоянии взмаха руки ровными параллельными рядами серебрились проволочные линии последнего одиннадцатого заграждения; справа на точно такой же дистанции тихо шелестела запыленная зелень скрученной от жары древесной листвы. Изредка сквозь нее прямо мне в зрачок выстреливал стремительный снопик света, отраженный от начищенных доспехов очередного охранника Учреждения. Всего их было пятеро – по одному рядовому возле каждой из стен, и легионер в чине капрала возле самого входа.

      На середине южной стороны колючая ограда расступалась, образуя широкий проход-спуск в поросший не менее колючим кустарником овраг, на дне которого и размещался мой отопительный комплекс. Так важно именовались два с половиной этажа мрачного здания, сложенного из грубого, неотесанного камня и железобетонных плит, и расположенный на его крыше гигантский бак для запаса химочищенной воды. Плюс высоченная труба из красного обожённого кирпича немного поодаль.

      Осторожно спустившись по крутым, вытертым до блеска ступеням с опасными скруглениями в центре, я с независимым видом прошествовала мимо какого-то невзрачного парня, прохлаждавшегося на нашей импровизированной скамеечке (гладко обструганная доска, положенная на трубопровод горячей воды), миновала распахнутую дверь и сразу окунулась в атмосферу постоянного, ровного шума. Настолько привычную, что она уже воспринималась в качестве какого-то извращенного варианта тишины.

      В крохотной операторской комнатке было немного прохладнее, чем в главном зале – градусов под тридцать, не больше. Половинка ночной смены в лице вольготно развалившейся на диване Наталии Вертении лениво поприветствовала меня взмахом обнаженной смуглой руки. Я ответила тем же и плюхнулась рядом.

      – Знаешь, бабушка Меления начала меня доставать, – сообщила Наталия и добавила весьма неприличное определение для своей пожилой напарницы. – Вот уже второй раз подряд уходит по утрам на полчаса раньше положенного, представляешь? Ей, видите ли, по хозяйству надо! Я, конечно, промолчала, но в самый последний-распоследний!

      – Полностью