Когда я увижу тебя. Евгения Багмуцкая

до весны, так, жалкие намеки. То вдруг повалит хлопьями снег, то спустя пару часов пойдет проливной холодный дождь, ничто не предвещает тепла. В такие дни мне особенно жалко себя. Я уже почти три дня не выходила из дома, завалив себя работой по самое горло, ни с кем не общаясь и втайне надеясь, что вот-вот кто-нибудь нарушит мое уединение и позовет меня туда, где можно без причин смеяться, громко говорить, размахивать руками, пить сухое красное, заказывать китайскую лапшу и вздыхать, что на следующий день мы все непременно «пожиреем об этом». Поэтому, когда телефон задрожал от оповещения в соцсети: «Ленка, мы в “Пентагоне”, играем, приходи», я не раздумывала ни секунды. Уже через час я сидела в обществе таких же странных, как сама, знакомых, пыталась разобраться в новой настолке и медленно цедила джин с тоником, не заметив, как опьянела. Все были готовы расходиться уже в одиннадцать вечера, а во мне только разыгралась жажда глупого бестолкового веселья. Я взяла телефон и набрала номер Саши – он готов стерпеть меня в любое время суток.

      – Александр, – весело затараторила я, – как вы поживаете, Александр? Чем занимаетесь? Не хотите ли пригласить меня в гости?

      Саша ответил не сразу – лишь после глубокого выдоха. Курит, догадалась я.

      – И тебе здравствуй, Давыдова. Приезжай.

      За что я любила своего друга – за то, что он знает меру разговорам. В отличие от меня. Я вызвала такси и заказала еще один джин с тоником в его ожидании.

      О’кей, я была пьяна. Чуточку пьяна, и что? На ногах стояла, не качалась, не промахивалась. Разве что речь моя была чуть развязнее, чем обычно, и движения смелее, и вообще под воздействием алкоголя я становилась хихикающей дурочкой. Никто и не строил иллюзий на мой счет.

      Сашка открыл мне дверь – с сигаретой в руке, в джинсах и черной футболке с надписью «Джек Дэниэлс», небритый с неделю, взъерошенный. Творческий процесс налицо. Мне было, конечно, стыдно и неловко, поэтому, видимо, я мерзко захихикала и повела себя нарочито нагло.

      – Саша, Саааша. Я не помешаю, нет? – кривлялась я, пытаясь расстегнуть заевшую на сапогах молнию.

      – Конечно, помешаешь. Но разве тебя это когда-нибудь останавливало?

      – Нууу, – капризно протянула я, – зачем ты так, ты же мой лучший дружочек, Саша! Ты не злишься на меня, нет?

      – Ненавижу, когда ты выделываешься. – Он зажал сигарету в зубах, прищурившись, присел на корточки, расстегнул мне сапоги и снял их. – Скажи, Давыдова, почему, выпив, ты приезжаешь ко мне? Не к подружкам своим, не к парням? А едешь ко мне, будто больше некуда. Тебе правда больше некуда?

      Я так и стояла, босая и обезоруженная, и смотрела на него, сидящего, сверху вниз. Детский ком в горле тут как тут.

      – Обратно. Обуй меня обратно.

      – Ты еще обидься. И заплачь. – Он поднялся, махнул рукой в сторону комнаты. – Заходи уже, и без истерик, пожалуйста.

      Но на меня накатило. Всегда нормально его сарказм воспринимала, а тогда будто гормоны сговорились, еще слово, и разревусь. Нервничая, начала обуваться. А он встал в дверях комнаты – еще докуривал.

      – Закрой