Я – украинский солдат. Кома. Номен Нескио

успех, глотни еще разок, и пойдем покурим к задней двери.

      – Да чего-то зуб у меня разнылся, – попробовал я соврать. – Ничего, вроде отпускает. Все нормально. Я Иван. Пойдем и правда подымим.

      – Ну, если так, то будем лечить народным средством твой зуб, буквально всем автобусом. Вон, сколько тут докторов если что, а вот медсестер, извиняй, нету, – авторитетно заключил Клим.

      Мы пробрались к задней двери автобуса, усевшись на ступеньки, быстро покурили в щель двери, отодвинув резиновые уплотнители, и вскоре вернулись на свои места.

      – Это твои предки были там, в военкомате?

      – Да, – ответил я, – хотел еще им сказать, чтобы не приходили, тоску только нагнали.

      – Понятно. А меня одна сеструха старшая со своим мужем пришла проводить. Мой батя сам не пошел и мать не пустил. Комиссар ему звонил, предлагал выступить с трибуны, ну, там пурга всякая про героизм и все такое, вроде как сравнить Афган и наш сегодняшний замут. Они же все ветераны, на учете стоят в военкомате, так старый мой че утворил-то, на х***р взял и отослал этих военкоматских, а потом и вовсе надрался со своим армейским кентом, такое я потом наслушался, сплошная контрреволюция. Я вот думаю так, что Афган это ж заграница, а тут вроде как одна своя страна. Ничего не понимаю.

      – А у меня в той стороне бабка с дедом живут. И что, они террористы, что ли, или как их там, душманы, вот? – неосознанно для себя сделал я вывод, подбирая первые попавшиеся определения.

      – Сепаратисты, – поправил меня Клим.

      – Ну да, точно, сепаратисты, – согласился я. – Дед вообще лет сто на паровозе уголь с шахт таскал, до сих пор угольную пыль отмыть не может, бабуля обходчицей на железке была, и че дальше? Я вот к ним заявлюсь с автоматом, мол: «Руки вверх!», х***ня какая-то. Да дед и на автомат не взглянет, сдерет мне штаны и лозиной задницу так исхлещет, вся охота воевать сразу отпадет. Вот и весь сепаратизм. Хотя если там русские напали, как по телику трещат, то это другое дело. Своей земли мало, что ли, или чего еще им не хватает?

      – Ну, твои старики – это же местное население, а москали – совсем другое. Местных-то мы валить не будем, они же наши.

      – Ну как же, сейчас, – возразил я, – увидишь москаля, прицелишься, а тут какая-нибудь мирная бабка выходит с ведром, за водой она, видите ли, собралась, ни раньше, ни позже, и что делать будешь?

      – Я не знаю, – смутился мой собеседник, подумав немного и не найдя другого ответа.

      – Вот и я не знаю, то-то и оно. Они же террористы, в полях не воюют, типа один на один, они в городах прячутся за местных. Только мне кажется, что по телику нам какое-то фуфло втюхивают, есть у нас в России родственники, был я там, вот не скажи тебе, что это Россия, так будто с Украины и не уезжал, разве что вывески все на русском, а разговаривают ну как мы, и народ такой же. И чего это они на нас вдруг стали наступать?

      – Да, да, у нас тоже есть там родственники и друзья,