Драгоценности. Даниэла Стил

в Париж.

      Их номера в «Ритце» были превосходны. В этот раз Сара занимала отдельную комнату с видом на Вандомскую площадь. Оставшись одна, девушка вынуждена была признаться себе, что в таком одиночестве, помимо горечи, чувствовалась и сладость, и, разумеется, ей было бы куда веселее здесь с мужем.

      Сара вздохнула и улеглась одна на огромной кровати, укрывшись ватным одеялом.

      Утром они отправились в Лувр и провели там несколько часов. Это был радостный день для ее родителей, как все путешествие в целом. Сара прекратила упрямиться. В Париже жила лишь одна давняя подруга матери мистера Томпсона, которая пригласила их к себе на чай на улицу Якобинцев, но не устраивала никаких шумных вечеринок, которые так претили девушке. Сара просто наслаждалась музеями, соборами, магазинами и временем, проведенным в обществе родителей.

      В Довиле атмосфера стала чуть более напряженной, поскольку все друзья, к которым они заезжали, настаивали, чтобы Сара познакомилась с их сыном, и делали все возможное, чтобы молодые люди заинтересовались друг другом. Молодой человек и правда проявил энтузиазм по этому поводу, а вот Саре он показался непривлекательным, невежественным и ужасно занудным. Она всячески избегала его, как и двух братьев, которых ей навязывали в Биаррице, а еще чьего-то внука в Каннах, не говоря уже о двух «очаровательных» молодых людях, представленных ей друзьями в Монте-Карло. К концу отдыха на Ривьере Сара пребывала в мрачном настроении и почти не разговаривала с родителями.

      – Тебе понравилась Ривьера, дорогая? – невинно поинтересовалась Виктория, пока они паковали вещи в преддверии переезда в Лондон.

      – Нет! Вообще не в моем духе! – выпалила Сара.

      – Правда? – удивилась мать, которая считала, что дочь отлично проводит время. Они гостили на нескольких яхтах, много времени провели на побережье и посетили несколько замечательных вечеринок. – Как жаль.

      – Я хочу, чтобы ты кое-что поняла, мама. – Сара посмотрела на Викторию в упор и отложила белую блузку, которую упаковывала. – Я приехала в Европу не за тем, чтобы найти очередного мужа. Хочу напомнить, что до ноября я официально замужем. Более того, я вообще не хочу больше замуж. Я устала от того, что все ваши знакомые пытаются навязать мне своих идиотских сынков, недорослей-внуков или умственно отсталых кузенов. Пока что я не встретила мужчину, с которым просто можно побеседовать, не говоря уж о том, чтобы провести с ним хотя бы час. Мне не нужны мужчины, и я не хочу, чтобы меня таскали по всей Европе, демонстрируя потенциальным женихам как какую-то застенчивую девушку, отчаянно ищущую себе мужа. Это ясно? – Ошарашенная Виктория кивнула. – Кстати, кто-нибудь из этих людей знает, что я уже была замужем?

      Виктория покачала головой:

      – Не думаю.

      – Может, стоит сказать. Уверена, их щенячий восторг поубавился бы и они перестали бы подсовывать своих глупых родственников, если бы знали, что я разведена.

      – Это не преступление, Сара, – тихо возразила мать,