Беглецы в Гвиане. Луи Буссенар

голос крикнул:

      – Именем закона, отворите!

      Негр послушно отворил дверь, не дожидаясь повторения требования, и выставил свое обезображенное лицо.

      Посетители окаменели, словно увидели голову медузы. Индеец, не ожидавший подобной встречи, совершенно опешил.

      Последовала пауза.

      – Войдите, – сказал Казимир с приветливым жестом и ласковой улыбкой, которая, впрочем, вышла у него отвратительной гримасой.

      – Это прокаженный, – сказал один из белых, одетый в мундир острожного надзирателя. – Ни за что не войду к нему в хижину.

      – Что же вы не входите, господа? – спросил негр.

      – Да как входить-то? Тут, наверное, все прогнило, все пропитано проказой. Не может быть, чтобы здесь спрятался беглец.

      – Как знать, – возразил другой надзиратель. – Не остаться бы нам в дураках… Можно принять некоторые меры предосторожности.

      – Ну, ты и принимай, и входи, а я не желаю. Тут один воздух чего стоит…

      – Я войду, – сказал индеец, думая о награде и о многочисленных стаканах водки, которые можно будет купить на полученные деньги.

      – Я тоже! – объявил второй надзиратель. – Ведь, черт возьми, не умру же я от этого.

      – Милости просим, – сказал Казимир, состроив довольную мину.

      Надзиратель, обнажив тесак, первым вошел в хижину, скудно освещенную солнечными лучами, проникавшими через дверь. Индеец последовал за ним, осторожно ступая на цыпочках.

      Всю меблировку хижины составляла жалкая койка прокаженного. На полу стояла убогая утварь. В углу лежал ворох листьев макуйи. Больше не было ничего.

      – А здесь что такое? – спросил надзиратель, указывая тесаком на ворох.

      – Не знаю, – отвечал с глупой усмешкой негр.

      – Не знаешь? Так я узнаю сам.

      И он замахнулся тесаком, собираясь запустить его в листья.

      В этот момент послышался резкий, пронзительный, хотя и негромкий, свист, и надзиратель как стоял с поднятой рукой, вооруженной тесаком, так и застыл в этой позе.

      Он, казалось, окаменел от ужаса. Индеец тем временем успел выбежать вон. Он тоже испугался до смерти и даже забыл думать про водку.

      – Ай-ай, – кричал он. – Ай-ай!

      В голосе его слышался невыразимый ужас.

      С полминуты надзиратель не мог опомниться. Прокаженный стоял неподвижно и незаметно щерился коварной улыбкой.

      – Что же вы не ищете? – спросил он.

      Голос негра привел надзирателя в себя. Он встрепенулся и пробормотал, задыхаясь:

      – Ай-ай!.. Это ай-ай!.. Малейшее резкое движение – и я погиб. Надо убираться подобру-поздорову.

      Тихо, осторожно отставил он назад одну ногу, потом другую и торопливо попятился к выходу.

      Он было уже вздохнул с облегчением, как вдруг над его головой снова раздался тот же свист. У надзирателя волосы встали дыбом.

      С потолка, шурша чешуей, медленно спускалась длинная, тонкая змея, толщиной с горлышко графина. Цепляясь хвостом за балку, змея опустила голову вниз и готовилась вонзить в надзирателя свои ядовитые