Круг Вечности. Реставратор. Е. Лефи

есть, Микеланджело, – после недолгой паузы вздохнула Вера, и отвернулась от меня, не принимая отказа. Я проводил её взглядом и перевел глаза на картину.

      – Ну, да, сейчас она немного подпорчена, но я клянусь тебе – то, что я увидел изначально, оно вызовет у тебя «синдром Стендаля». Знаешь что это? – заговорил я, идя вслед за ней.

      – Не имею ни малейшего представления, – без интереса пробурчала она, не оглядываясь.

      – Это когда у тебя подавленное состояние от того, что ты увидела нечто превосходное, великолепное…

      – Её до этой великолепности доводить месяцами. А мне только неделю ждать…

      Я почувствовал укол в сердце и резко остановился. Я опустил глаза вниз, но неловкая тишина возникла только для меня. Вера даже не понимала, что сделала что-то не так.

      – Ты пошла все-таки к этому парню, к фотографу?

      – Да, – равнодушный кивок, как будто бы между нами не было вчерашнего разговора.

      – И через неделю будет готово портфолио? – подавляя гнев, поинтересовался я.

      – Он сказал – через неделю, да. Обрабатывать нужно не так уж и много, так что, это даже быстро, – не без гордости сказала она.

      – Я же просил. Вчера, Вера. Я просил тебя. – Вера знала о том, что мои сны имеют противное свойство сбываться. Да, это было еще с моего детства, я редко видео сны, но всегда они являли мне образ будущего, или скрытого от меня настоящего. Иногда, я мог придумывать собственные сны, но вскоре мне стало скучно, и я бросил путешествия по снам.

      Но я всегда им верил, даже если не хотел этого. Веру же я предупредил об опасности, которую видел во сне, а она не послушала.

      – Отказаться от мечты из-за твоей паранойи и душащей ревности? С чего бы? – она соизволила обернуться и наградить меня злым взглядом. – Я имею право на свои мечты, на свои цели и я к ним иду.

      – Хорошо, что ты вернулась, – холодно отметил я.

      – Олежа, не нуди, – протянула Вера. – Как видишь, ты не такой уж и Нострадамус – я жива и здорова. Все. Будь попроще.

      Она погладила меня по моей щетине, на щеке и улыбнулась, я, скривив губы, усмехнулся в ответ.

      ***

      К часу ночи я прекратил обдумывать план действии по реставрации картины, и понял, что у меня есть одна проблема – я действительно слабо помню тот мелькнувший в голове оригинал.

      События дня и особенно поведение Веры погасили то впечатление или озарение, и теперь я был в ступоре. В страхе того, что я еще больше все испорчу. Повинуясь зудящему желанию оставить её поближе с собой, я перенес её в нашу спальню.

      Со всем мольбертом она бы не уместилась, и мне не оставалось ничего иного, чем просто поставить её на пол прислонив к стене. Сделал я это, не включая свет, и потому голос Веры заставил меня дернуться от неожиданности.

      – Она что будет спать с нами?! – возмутился голос, и я обернулся на него. Вера стояла в освещенной гостиной и выглядела скорее силуэтом, тонким силуэтом зажимающим микрофон