Прощай, печаль! Здравствуй, радость! Строго для взрослых. Владимир Алексеевич Козлов

вчерашнего покупателя, она не подошла к бару, а подбежала, опередив неповоротливую барменшу и с очаровательной улыбкой, спросила:

      – Что желаете?

      – Чашку кофе чёрного, без сахара, пожалуйста? – и посмотрев на ассортимент сигарет, ткнул пальцем в пачку ЛМ,

      Она быстро обслужила его, а он протянул ей купюру за кофе и сигареты.

      – Вы, что думаете, я не могу угостить предусмотрительного человека с широкой душой? – отвергла она его купюру, – к тому же вы вчера забыли взять сдачу.

      – Откуда вам известно, что у меня душа широкая и предусмотрительная?

      – Вы вчера единственный из посетителей поздравили меня с днём торговли, – улыбалась она, – остальные завсегдатаи не удосужились это сделать.

      – Ошибаетесь милейшая, – возможно душа у меня и широкая, но никакой я не предусмотрительный. Если бы я таковым был, то, наверное, много лет назад всё бы сделал для того, чтобы сводить вас в соседний парадный вход, где раньше находился салон для новобрачных.

      Луиза удивлённо захлопала глазами и, переведя дыхание, спросила:

      – По разговору видно, что вы не из нашего города, но со мной видимо приходилось раньше встречаться. Вероятно, мы с вами в одном институте учились?

      – Нет, в институте с вами я не обучался, это точно, а вот в одной школе, мы с вами учились. Только вы на класс старше были и всячески унижали Серёжу Лебедева из-за маленького роста и плохие оценки по математике.

      – Ба, неужели это ты Лебедёнок с Октябрьской улицы любитель птиц и главный подсматривающий по чужим баням, – сложила она на груди руки крест, накрест. – Каков ты стал! Сейчас ты выше меня на полголовы. Не признался бы ты, я бы тебя никогда не узнала. Вот теперь я уже нахожу знакомые черты лица. Расскажи, где ты сейчас? Чем занимаешься?

      Он не отводил от неё своего пожирающего взгляда. Её глаза всколыхнули его память, когда он в юношеские годы засыпал с мыслями о ней. Тогда ему казалось, что к нему пришла настоящая любовь и больше он никого и никогда не полюбит, кроме неё. Сейчас он в душе улыбнулся своей мальчишеской наивности и, не желая её упустить в данный момент, предложил:

      – Мы можем, с тобой в другом месте пообщаться? – спросил он, – а то здесь, как-то не совсем удобно душу свою изливать. Мне, кажется, нас здесь все подслушивают?

      – Пойдём ко мне в кабинет? – пригласила она его, – у меня там хоть и тесно, но зато уютно.

      – Нет, лучше давай в кафе или ресторан сходим? – эти заведения больше располагают к разговорам.

      – У меня в кабинете сейчас будет лучше, чем в любом ресторане, – гордо сказала она.– Днём, тебе в тех заведениях, предложат к водке те же сосиски и холодные салаты, чего и у нас вдоволь бывает. Проходи? – Курить я тебе как дорогому гостю разрешу в кабинете!

      Она специально говорила громко, желая, чтобы их разговор услышали другие продавцы. Но они как назло занимались своими делами и делали вид, что не обращают