Цусимский синдром. Станислав Смакотин

портрет Рожественского. На нем изображен подтянутый человек средних лет, с небольшой бородой и николаевскими усами. Грудь в орденах с медалями. Волевое лицо и глаза с прищуром, уверенно смотрящие вдаль, не оставляют сомнений: несдобровать японской гадине! Каюк восходящему солнцу!

      Человек, только что вошедший в кабинет, отличается от оригинала, как… Настоящий Владимир Ильич от своих памятников! Другого сравнения на ум не приходит. Грузный лысоватый офицер с седой бородой, тяжело ступая, проходит к столу. Одутловатое лицо пышет жаром – явно следствие недавней беседы. Медалей не вижу, на груди одинокий наградной крест. Георгий?.. Не уверен.

      Китель неряшливо расстегнут на несколько пуговиц. Золотые эполеты общего неприятного впечатления не сглаживают.

      Внутренне сжимаюсь: «С виду не самый миролюбивый человек. Я не психолог, но…»

      Не обращая на нас никакого внимания, офицер наливает воды из графина, одним залпом осушая стакан. Кряхтя, усаживается за стол. Лишь сейчас замечаю, насколько хаотично тот завален бумагами. Нет, это совсем не перфекционист Македонский…

      Человек поднимает глаза, молча оглядывая наш дуэт. В частности, меня. Взгляд тяжелый и какой-то… Обреченный, что ли? Мне не кажется?

      Матавкин нарушает молчание:

      – Зиновий Петрович, вот… – смолкая, поворачивается ко мне. – Спасенный в бухте Камрань мой пациент… – Вновь сбивается. Делая внутреннее усилие, все же завершает речь: – Изъявил желание лично беседовать с вами!

      Надо что-то сказать? Здравия желаю, товарищ вице-адмирал? Наконец я тоже нахожусь:

      – Господин адмирал, добрый день! – тут же запинаюсь, но быстро поправляюсь: – Смирнов… Вячеслав!

      Все правильно доложил? Ай, балда… Какой еще «добрый день»?.. Ночь на дворе давно!..

      Рожественский не реагирует, продолжая буравить меня взглядом. «Прямо сейчас дыру проделает… Уважаемый, да ты директора моего не видал, депутата заксобрания… У него бы тебе поучиться! Вот тот дыры не буравит, а сразу жжет насквозь. Так что имей в виду: подобные взгляды я на своем веку встречал, не привыкать…»

      – Зиновий Петрович, я вынужден отлучиться к больным… – Матавкин делает движение к выходу. – Позвольте мне…

      – Останьтесь, Аполлоний, – впервые подает голос командующий. – Что вы хотели мне сказать?

      Сноски

      1

      Как вы? (англ.)

      2

      Не очень хорошо (англ.).

      3

      Вы говорите по-английски? (англ.)

      4

      Не очень