Фронтовые будни без прикрас. Серия «Бессмертный полк». Александр Иванович Щербаков-Ижевский

будет», «мотор так запорем», «старшина, сволочь опять весь ЗИП зажал и водки требует за каждую единицу, мерзавец».

      Нам было не понять его обеспокоенности. В любом случае на душе становилось уныло и тоскливо.

      В другой раз тряслись мы в такой же полуторке. Надо было побыстрее доставить боеприпасы с тыловых складов. Поизрасходовались.

      На дорогах колеи ужасные, мотало туда-сюда. Разбитые танки и пушки стояли по обочинам.

      Девушки-регулировщицы махали флажками.

      Густая пыль в воздухе проникала в уши, ноздри, глаза. В облаках пыльной взвеси сновали автомашины и повозки, грохотали трактора и танки, ржали лошади.

      Кто-то куда-то шёл пешком поодиночке или в колонне по одному с краю, по обочине.

      В любом случае, дорога завораживала. Становилось понятно, что этот хаос-обособленная и дистанцированная от фронтовой реальности галактика. И существует она по одной ей известным законам, сама по себе.

      Бань в достаточном количестве не было. А солдат, между прочим, половину своей жизни проводил во влажных и грязных землянках. Ему постоянно приходилось ползать. Все время что-то рыть, копать, тащить и перетаскивать. В конце концов тонуть и плавать в болотной жиже.

      Конечно, все красноармейцы были чумазыми с головы до пят. Грязные дистрофики с опухшими от голода рожами, без должной бодрости и выправки. Жалкие фигуры некоторых бойцов выражали лишь отчаяние.

      Выглядели солдаты, как последние недоноски. Дрыщи поносные. Дивизионные прачки стирать им не успевали. А самому бойцу было не с руки. Вместо мыла в бочках, привозили жидкую щелочь. Её по братски делили между собой и разливали по ведрам. Но эта субстанция слабо походила на моющее средство.

      Но зато наш комиссар в белоснежном полушубке, брезгливо смотревший на наши скелеты, был всегда сытый, румяный постоянно слегка навеселе. Он был невероятно чистеньким, опрятным и даже не снисходил до разговоров с нами.