Слеза ангела. Татьяна Корсакова

моя бабушка! Слушай, Белоснежка, ты меня в казино выручила, я тебя в скверике от злодеев спас. Все, мы квиты! Иди уже, у нас еще дел полным-полно.

      Она не хотела никуда идти. Эти двое, конечно, уроды и дегенераты, но по сравнению с теми страшными людьми все их недостатки кажутся вполне простительными.

      – А можно я…

      – Нет! – Сеня не дал ей договорить. – Вали отсюда. Виталик, ну что ты расселся?! Проводи даму до двери.

      – Сама дойдет, – буркнул «математик», который, оказывается, никакой не «математик», а всего-навсего Виталик.

      – Мне бы только до утра, – она заискивающе улыбнулась. К черту гордость, собственная шкура дороже!

      – Ты глухая? – спросил «математик» Виталик и швырнул в нее курткой. – Переговоры закончены, Белоснежка!

      – Я не Белоснежка!

      – А мне без разницы! Дверь, надеюсь, найдешь!

      …От бетонных ступенек лестницы тянуло холодом. Мокрая блузка противно липла к телу, а зубы выбивали барабанную дробь. Никуда она не пойдет на ночь глядя! И пусть скандалистка Ада затаскает ее по судам, она с места не сдвинется, пока не рассветет. Будет сидеть на лестнице в чужом подъезде, клацать зубами и ждать полноценного рассвета.

      Где-то вверху хлопнула дверь, послышались шаги.

      – Сидишь? – спросил «математик» Виталик.

      – Сижу.

      – А домой почему не идешь?

      – Боюсь, – Света посмотрела на него снизу вверх и спросила без особой надежды: – Может, ты меня отвезешь?

      – Куда?

      – Домой?

      – А такси вызвать не пробовала?

      – У меня мобильного с собой нет.

      – А у меня времени нет. Ладно, Белоснежка, я пошел. Через полчаса автобусы начнут ходить, недолго тебе осталось мучиться.

      – Я не Белоснежка, – буркнула она и отвернулась.

      – Да мне как-то все равно. Счастливо оставаться!..

      Рене де Берни. Византия. Весна 1097 г.

      Слава Господу нашему, мы достигли наконец Византии! Константинополь – город столь же прекрасный, сколь и чуждый моему взору. Роскошные белокаменные дворцы и убогие бедняцкие лачуги, диковинные растения и чудные животные. Но самое удивительное – люди. Мужчины в длинных одеждах, более подходящих женщинам, а женщины такие прекрасные, что, каюсь, на непозволительно долгое мгновение я позабыл о своей маленькой Клер. И все эти они – мужчины и женщины, аристократы и чернь – смотрят на нас со страхом и презрением. Для них мы, оказывается, не освободители от сельджукского ига, а варвары – непредсказуемые и опасные.

      Но как же так?! Они же сами нас призвали! Я своими собственными ушами слышал, как епископ Ле Пюи упоминал о письме, которое византийский император Алексей прислал моему сюзерену Раймунду Тулузскому. В том письме говорилось о чудовищном положении империи, о том, что Византия терпит страшные бедствия от набегов печенегов и бесчинств сельджуков, что Константинополь, оплот христианства, под угрозой.

      Где угроза?! Где бедствия и притеснения?! Город нежится в праздности и роскоши, а его жители смотрят на нас как на диких северных варваров.