Хронология обстоятельств. Стихи. Юрий Иванов-Скобарь

o

      …Лишь шарманку старую знобит,

      И она в закатном мленье мая

      Всё никак не смелет злых обид,

      Цепкий вал кружа и нажимая.

      И никак, цепляясь, не поймёт

      Этот вал, что ни к чему работа,

      Что обида старости растёт

      На шипах от муки поворота.

      Но когда б и понял старый вал,

      Что такая им с шарманкой участь,

      Разве б петь, кружась, он перестал

      Оттого, что петь нельзя, не мучась?

«Старая шарманка», И. Анненский

      Рабочая окраина

      В мае

      А ночи – заметно короче.

      Бреду переулком случайным.

      Как воздух прозрачен и сочен,

      а дом засыпающий – тайна.

      Я мимо пройду, не узнаю,

      что в доме, в такой-то квартире,

      по вечному правилу мая

      я – чей-то единственный в мире.

      * * *

1980г.

      Любовь

      Она пришла домой, когда

      угомонился бес движенья,

      и засыпали города,

      стряхнув дневное напряженье.

      Прикрыв тихонько за собой

      почти не скрипнувшие двери,

      разгорячённая ходьбой

      не стала врать – ведь не поверит…

      * * *

      Комсомольская юность

      Гудок теплохода

      летит к Салехарду,

      не держится сердце

      за отчий очаг.

      Начальник-геолог

      раскрытую карту

      с досадою вертит

      и этак, и так.

      «Ну, где же

      искать там?» —

      весь день он

      в сомненьях.

      Я ж песни свищу,

      настроение – во!

      Ему отыщу я

      любые каменья,

      второй Самотлор,

      или лучше того!..

      * * *

      Чужая песня

      Эти губы теплы, как прежде,

      но в глазах твоих – тишина;

      словно свет, чуть с утра забрезжив,

      днём укутался в плотный туман.

      …Я примчался в трамвайчике старом,

      что качался, на стыках бренча;

      в небе теплился лунный огарок,

      и водитель: «В депо!» – кричал.

      Вот предместное захолустье.

      Деревянный домишко – мой храм! —

      одинокого путника пустит,

      хлопнув ставнями, до утра.

      Где-то Гамлет с призраком в темень

      о коварстве завёл разговор.

      Я уткнулся в твои колени,

      отметая сор наших ссор.

      Но рука твоя, сострадая,

      лишь скользнула в моих волосах.

      Ты теперь, слышу, песня чужая,

      здесь другие звучат голоса.

      * * *

      Прощание

      Как пружинят рельсы —

      гибкое литьё.

      Скоростные рейсы,

      «Сто седьмой» идёт.

      Провожала молча,

      холод тёплых губ.

      Настроенье волчье,

      ветер зол и груб.

      За окном вагона —

      море немоты,

      вот конец перрона,

      чахлые кусты.

      Не махнула даже,

      строгая ушла,

      скоро ночь замажет

      синеву стекла.

      …Дым от сигареты,

      лампы тусклый свет.

      Не тобой согрет я,

      сердцу хода нет.

      Может, в том удача,

      может, в том укор —

      не переиначить

      жизнь и разговор.

      * * *

      Осенняя ночь

      Сонной осени лёгкий укор,

      полной жизни природы примета —

      лишь сосновый, негаснущий бор

      продолжает цветение лета.

      Я добрёл до развилки дорог,

      позади только ямы, да кочки;

      и почувствовал, как я продрог,

      как живу неспокойно, неточно.

      Ветер странствий становится злым,

      я