Черные руны судьбы. Дмитрий Казаков

едва не задохнулся от возмущения, и только это помешало ему брякнуть что-то грубое: неужели жители Кардифра дружно сошли с ума? отчего они начали полагать источник добра и истины злом? и как можно сравнить творца мира, чья сила беспредельна, с обычными чародеями?

      – Многие верят, что вы воруете и режете младенцев, да еще и кровь их пьете, – продолжал седоусый. – Я думаю, что байки это, но тебе, цыпленок, лучше не высовываться со своим Вечным, если хочешь остаться живым и целым, конечно… Усек?

      – Да, господин, помилуй вас Вечный, – сказал Эрвин.

      Старший воин покачал головой и беззлобно рассмеялся:

      – Спрячь язык поглубже в задницу, там он целее будет, или вали побыстрее из Кардифра, нам лишний труп на улицах ни к чему… Иди, паря, и гляди по сторонам, тут город, а не горы.

      – Да, господин, – повторил юноша, и на этот раз удержался, не упомянул Властителя.

      Приходя в чужой дом, лучше соблюдать установленные там правила, даже если они тебе не нравятся. По крайней мере поначалу, пока Вечный не помог тебе разобраться, что здесь к чему, и как можно принести свет истинной веры в души тех, кто в слепоте духовной не желает его видеть.

      – Так-то лучше, иди, – и седоусый потрепал Эрвина по плечу.

      За воротами обнаружилась небольшая площадь, от которой начинались две улочки, и зажатое между ними здание без окон с плоской крышей, на коей виднелся золоченый диск. От него навстречу юноше захромал облаченный в рубище старик с торчащим из рукава обрубком предплечья.

      – Помогите, добрый господин, несчастному калеке, во имя Сияющего Орла, да светит он над миром… – запричитал он, постанывая, покашливая, и хитро кося куда-то в сторону.

      – Чем я могу помочь вам, отец? – спросил Эрвин.

      Старик поперхнулся, на мгновение прервался, но заканючил с новой силой, вдвое громче, чем раньше:

      – В бедности загинаюсь, видят Небеса… поесть не на что купить, добрый господин!

      Эрвин улыбнулся, и потащил с плеча суму.

      Старик принялся кланяться, бормоча о том, что он никогда не забудет сего благодеяния, и будет молиться за милостивого господина. При виде серебряного фавильского кната глаза его округлились, брови поднялись, а казавшийся нескончаемым поток слов пресекся.

      – Вот тебе, отец, – сказал юноша, протягивая нищему монету. – Скажи, а что это за здание?

      Старик приоткрыл рот, то ли собираясь отвечать, то ли заорать от страха, но денежку схватил. Кнат исчез где-то в лохмотьях, и только после этого к однорукому вернулся дар речи.

      – Но как же не знать такого? – проговорил он. – Это дом Сияющего Орла…

      Эрвин нахмурился – он хорошо знал, как должен выглядеть храм, и видел, что строение с плоской крышей не отвечает Святым Канонам. Хотя в Кардифре, похоже, и не слышали о канонах, как не слышали о том, что Сияющий Орел – лишь одно из имен Вечного.

      Странно, ведь старшие братья время от времени приходили сюда.

      Почему они молчали?

      – Спасибо, добрый господин, спасибо, век вас не забуду, – бормоча