На расстоянии звездопада. Георгий Ланской

полная, внушительная, терял волю, зарываясь в нее, как неразумный телок. Сейчас, когда Ульяна была перед ним виновата, Сашка мог делать все, что заблагорассудится, чем он и воспользовался. Он мял, тискал грудь, впивался губами в пунцовые соски, кусал и вообще сознательно делал ей больно, вынуждая вскрикивать.

      Иногда Ульяне казалось, что он специально делает ее виноватой, чтобы потом творить все, что ей не нравилось, и тем самым компенсирует собственные неудачи. Отдаваясь Сашке, она с определенным недовольством осознала, что Вадик, по всей вероятности, прав, и привычка быть рядом с таким внешне роскошным самцом, как певец Икар, еще не повод терпеть его бесконечное нытье и истерики.

      «Ведь есть же где-то настоящие мужики, – думала она, восторженно охая, постанывая и прикусывая губу, как это делают актрисы специфического кино. – Нормальные, непуганые шоубизом, не отличающие Версаче от Картье, плюющие на рейтинги и эфиры, ласковые, нежные, заботливые. Ведь есть же! Только где их взять?»

      Сашка в этот вечер не был ни ласковым, ни нежным. Он в принципе был довольно эгоистичным в постели, но если раньше хотя бы изображал страсть, то после ссоры в его резких движениях не осталось ничего, кроме вымещения собственной обиды. Ульяна терпела. В такие минуты ей вспоминалось начало собственной карьеры, а еще внезапно накатывала странная жалость к проституткам, вынужденным терпеть все прихоти клиентов, молодых и старых, без шансов отказаться.

      Как же она ненавидела такие моменты…

      – Между прочим, – небрежно сказал Сашка, когда страсть улеглась и прикрылась простыней, – сегодня мне сказали, что мы как пара выглядим смешно.

      Наверное, он специально хотел ее добить. Даже взгляд, насмешливый, из-под прикрытых век, был настороженным: попал – не попал. Показывать, насколько болезненным был этот удар, врезавшийся под дых, она не могла, еще чего не хватало!

      – Кто сказал? – с деланным равнодушием спросила Ульяна, подавив желание треснуть чем-нибудь по этой лоснящейся от самодовольства физиономии.

      – Да какая разница? Девчонки с проекта. Прямо вот так подошли и сказали: Саня, как бледно выглядит рядом с тобой Уля. Так растолстела, постарела.

      Самое обидное, что это было правдой. Мало того, что Сашка был моложе, так еще и участвуя в проекте, он заметно подтянулся, похорошел и помолодел, а вот она…

      «Расплылась, раздобрела, матушка, – послышался ей ехидный голос Пяткова, никогда не упускавшего возможность сказать гадость. – Как в телевизор-то помещаешься, толстожопая?». Ульяна сглотнула и спросила:

      – А ты?

      – А я, конечно, их заткнул, – фыркнул Сашка. – Но, знаешь, в чем-то они правы. Это твое обжорство по вечерам… И вообще, ты действительно перестала за собой следить. У тебя даже кожа на груди сморщилась…

      Ульяна промолчала. Как же, сморщилась у нее кожа…

      К собственной внешности она относилась трепетно, как и все теледивы. Масочки, массаж, прическа, макияж – все это требовало невероятных усилий и времени. Впрочем,