Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра. Петр Люкимсон

стороны обошлось вообще без потерь, после чего Даян с чувством пожал Арику руку, назвал молодцом и отпустил домой отсыпаться.

      Счастливый Арик поспешил выполнять приказ. Дома он впервые за много дней обнял жену и… вскоре заснул, как пишут в таких случаях в сказках, богатырским сном.

      Спал он долго – ровно сутки, а, проснувшись, потянулся рукой к Маргалит, но вместо нее наткнулся на лежащий рядом с ним ворох газет. Открыв глаза, Арик бросил беглый взгляд на газеты и… обомлел.

      "69 убитых мирных жителей в деревне Кибия! Большинство жертв – женщины, старики и дети! Мир обвиняет Израиль в кровавой резне в арабской деревне! ООН взвешивает вопрос о введении санкций против Израиля!" – кричали заголовки на первых полосах.

      Арик понял, что это – конец. Конец 101-ому отдельному отряду, его военной карьере, конец всему – никто никогда не простит ему тех последствий, которые он навлек на страну. Но самое главное заключалось в том, что он не мог понять, как такое могло произойти: ведь Кибия была пуста, она выглядела как совершенно мертвая деревня – он видел это собственными глазами! Затем он сам обошел большую часть всех намеченных к взрыву домов, ходил по их комнатам, окликал людей – и никто на этот его зов не отозвался. Лишь в одном доме он нашел маленькую девочку и вынес ее на руках на улицу, чтобы она не пострадала при взрыве…

      Это был конец. Конец всему.

      Рывком поднявшись с постели, Арик оделся и поехал в генштаб.

      – Ты можешь делать со мной все, что ты хочешь, но, клянусь тебе, я не знаю, как это получилось! – сказал он, входя в кабинет Моше Даяна.

      – Зато мы уже знаем, – криво усмехнулся Даян. – Арабы никуда не ушли. Вернее, часть ушла, а наименее мобильная часть – старики, женщины и дети – осталась…

      – Этого не может быть – я лично проверял все дома! – возразил Арик.

      – К сожалению, это было. Они решили остаться и попрятались в подвалах домов в надежде пересидеть там до тех пор, пока вы уйдете. И погибли под обломками… Ты действительно мог ничего не знать о тех, кто засел в подвалах. Но кого это сейчас волнует?!

      – И что теперь будет со мной и с моими ребятами?

      – Увы, это решаю уже не я. Вот, – Даян кивнул на лежащий перед ним лист бумаги, – сегодня утром мне сообщили, что 19 октября Старик хочет говорить с тобой лично. От него ты все и узнаешь.

      Утром 19 октября 1953 года Ариэль Шарон услышал по радио официальное заявление Бен-Гуриона по поводу событий в Кибие.

      "Проведя тщательное расследование, – говорил Бен-Гурион, – мы выяснили, что ни одно подраздление ЦАХАЛа, включая самое маленькое, не принимало участия в атаке на Кибию. Вместе с тем мы не исключаем, что эта акция, обернувшаяся столь трагическими последствиями, была совершена жителями каких-либо еврейских населенных пунктов, пострадавших от арабского террора или беженцев из арабских стран…"

      Старик лгал и знал, что лжет! Арик и сам считал, что порой, во имя высших целей, ложь необходима и вполне уместна, но эту ложь из уст