Тропик Козерога. Георгий Бекесов

быть кота?

      Этот термин он слышал как-то по телевизору и ещё раз от Семелесова. Причём как ему помнилось, как раз, когда они выпивали в этом кафе. Семелесова тогда хорошенько разнесло, и он ни с того ни с сего, вспомнив об этом злосчастном коте, чуть ли не на весь бар орал, проклиная «ТП-шниц» и «Ванилек», которые «ни черта, по-настоящему, не понимают в физике и могут пересказать только красочное описание, что они не понимают суть эксперимента Шрёдингера». Он тогда подробно объяснял эту саму суть и возможно Кистенёв бы даже из неё что-нибудь понял, если бы не нарезался тогда не меньше собеседника.

      – Тогда, думаю, вы понимаете, что в одной точке пространства… – начал Странник. – В точке трёхмерного пространства может находиться больше одной частицы.

      – Это ещё почему?

      – Да ты издеваешься.

      – Короче говоря, существуют миры, что находятся в том же месте, что и ваш в известных вам измерениях, но разделённые другим измерением вдоль которого не могут перемещаться ни свет, ни материя. И мы научились схлопывать пространство двух миров, так что в некоторых точках расстояние по дополнительному измерению сводится к нулю и путешествовать можно, передвигаясь в трёхмерном пространстве, просто перейти барьер. Ну, как-то так, хотя за подобное объяснение наши учёные меня бы линчевали: они сами могли бы рассказать всё поподробнее.

      – То есть ты хочешь сказать, что пришёл сюда из параллельного мира, – эти слова из уст Кистенёва прозвучали почти как сарказм.

      – По-моему, я уже сказал это прямым текстом.

      – Ладно, ладно, допустим, я тебе поверил, но тогда какого чёрта ты здесь делаешь? В нашем мире.

      – Боюсь, что вы тогда точно уйдёте. Или нет. Вы ведь теперь не на шутку всем этим заинтересовались. Ну как, бросите меня одного, если узнаете правду?

      – May be yes, may be no, may be sun, may be snow, – Кистенёв развёл руками. – Сначала расскажи… те свою историю.

      – Да, думаю, мы уже можем перейти на «ты». Ну что ж, – Странник вновь откинулся на спинку дивана, прихлебнул из кружки и, сцепив руки в замок перед собой, серьёзно задумался, решая с чего начать. – Знаете, друг мой, в чём заключается главная проблема всех империй.

      – Не-а. – Василий отрицательно покачал головой. – В чём?

      – Они слишком сильно любят распадаться, причём, всегда в тот момент, когда этого меньше всего ожидаешь, и когда оно меньше всего необходимо. И когда это происходит, то наиболее паршивое положение складывается у тех, кто всё это пытался предотвратить. Едва ли какая власть будет относиться хорошо к тем, кто боролся с ней, пока та ещё была сопротивлением.

      – То есть ты хочешь сказать что…

      – Да, орден первого знамени, личная гвардия мантийского императора, старший кандидат, змееносец, Мессеир Крейтон. В этом всё дело, просто я служил не тем людям, точнее тем, но… хотя какая собственно разница, выбора у меня по сути всё равно не было. Нас с раннего детства готовили к тому, чтобы защищать престол, но когда всё полетело к чертям, забыли спустить с цепи.

      Кистенёв пристально смотрел на своего собеседника. Все звуки остального