Наверху рушились города…. Сергей Гончаров

сейчас ссориться из-за этой псевдовласти не разумно. Хочет быть главным, пускай.

      Тамара с кислинкой посмотрела на попутчика. Протяжно вздохнула.

      Возле перевёрнутого внедорожника по-прежнему несильно воняло бензином. Костя вдохнул этот запах, и сразу вспомнилось детство, как бегал по лужам с масляными пятнами, как сосед катал по двору на синем мотоцикле и даже разрешал посидеть за рулём своего стального коня, пока тот был заглушен. Если кто-нибудь из ребятни откручивал пробку бензобака, то оттуда пахло так же…

      Где-то далеко загавкала собака. Этот звук показался странным, словно инопланетным. Чем ближе подходили к забору из белого кирпича, за которым находился лагерь, тем сильнее чувствовался запах жареной картошки. Костик почувствовал, как в животе заурчало. Тома шумно втянула носом воздух.

      Костя толкнул створку ворот, та с лёгким скрипом открылась. Первой запустил фельдшера, затем вошёл сам. На первый взгляд во дворе ничего не изменилось. Неработающий фонтан, «Урал» с надписью «ОМОН», бетонная дорога, уводившая ко входу в дом. Костик закрыл створку ворот. С лязгом задвинул засов. Когда повернулся, то увидел, как из-за грузовика вышел Бандит. В правой руке он держал пистолет, нацеленный в Тому. Фельдшер сразу подняла руки, хотя бывший спецназовец этого и не требовал.

      – На землю, нахрен! – скомандовал он, направляя оружие на Костика.

      – Эй-эй-эй, полегче! – Костя поднял руки на уровень лица. – Ты чего дружище, не узнал?

      – На землю, нахрен, я сказал! – рыкнул Бандит. – Мордой, нахрен, вниз! Или я, нахрен, неясно выражаюсь?!

      Он так и остался стоять возле грузовика, словно боялся подойти.

      – Хорошо, хорошо, – задрожал голос Тамары. – Мы ложимся, – и она первая выполнила приказ. Вначале опустилась на колени, затем легла на бетонную дорогу.

      Костик тоже выполнил приказ. Бетон оказался холодный и почему-то пах известью.

      – Кто вам, нахрен, разрешал покидать лагерь? – тон Бандита немного смягчился, он словно просил прощения за предыдущую грубость. Естественно тем способом, которым умел.

      – А кто нам запрещал? – вопросом на вопрос ответила фельдшер.

      – А вот это, нахрен, вы уже с Петром Валерьевичем решите, кто вам запрещал, – сказал Бандит.

      Тома скосила глаза на Костика. В её взгляде так и читалось: «Ну, что? Убедился?».

***

      Лежать на холодном бетоне пришлось долго. Лишь минут через десять послышались тяжёлые шаги.

      – Ой, Боже! – услышали молодые люди голос Ануш. – А чего ты их…

      – Позови, нахрен, Петра Валерьевича, – перебил Бандит. – Скажи, нахрен, срочно.

      – Да вижу, что срочно… – Ануш попятилась.

      Время текло медленно. В такие моменты кажется, что оно бесконечно. Запах жаренной картошки сводил с ума. В желудках у Костика с Тамарой происходила нешуточная революция. Наконец запах чуть поутих. В глубине сада щебетала птичка. Где-то неподалёку, скорее всего на дороге, завыли друг на друга коты.

      Костик