Как по-русски «кирдык»? Сборник рассказов № 4. Алик Гасанов

Ларсон хлопает меня по плечу, и говорит специально «для всех»:

      – Чё? Как у неё? Нормально нырнул в пилотку?

      Оглядев строй и не дождавшись смеха, Ларсон один смеётся, а потом зло поджимает губы.

      Я иду молча, а он не унимается:

      – Чё молчишь? Все знают уже…

      И опять ржёт.

      Я поворачиваюсь, и между нами происходит двухминутная беседа, которую я начинаю:

      – Вы о чём, тащ-прапорщик?..

      …и заканчиваю уже на повышенных тонах:

      – … это ты сам сейчас у меня «договоришься», мудак!..

      И Ларсон тащит меня в ШИЗО, и я получаю десять суток ареста, «потому что угрожал», и Небесный вытаскивает меня только через двое суток, и, нервно захлопнув за мной дверь в своём кабинете, зло кричит мне:

      … – Задолбал ты меня со своей Олей, Гасанов! Понимаешь? За-дол-бал!.. Тебе чего, неприятности нужны что ли?!..

      И я мямлю чего-то в своё оправдание, а капитан хлопает ладонью по столу:

      – Ты чего, не можешь спокойно до дембеля дожить? А?..

      – Могу.

      – А какого хрена ты к ней прицепился?!.. А?.. Какого хрена – именно к ней?!!.. Больше баб нету, что ли?!!

      И я тоже взрываюсь и задираю брови:

      – Хренасе!.. Тащ-капитан!.. Вот вы даёте!?.. Я – прицепился к ней?.. Я – что ли к ней себя посылал?.. Ни фига себе вы!..

      И Небесный вздыхает мрачно, и я вместе с ним:

      – Когда у тебя дембель-то?

      – В мае был…

      И он смотрит на меня, стараясь злиться, и так всё зная и понимая за все мои грехи:

      – И чего ты не ушёл в мае?.. Уже три месяца переслужил!.. Чё вот делать с тобой теперь?..

      – Арестов много…

      И мы пятнадцать минут молчим, хмуро думая об одном и том же, пока он не глянет на наручные часы:

      – Иди уже… Звонила в обед… Чё-то там у неё… Опять…

      И я не знаю куда деваться от его глаз, а он у порога меня окликивает, жестом приказывая прикрыть дверь, и спрашивает в упор:

      – Точно у вас там?… Ничего?

      …Слухи неминуемо дошли до штаба части. И я с неприязнью уже отмечал, что некоторые офицеры с огромными звёздами на погонах ведут себя, как пацаны, шепчась у меня за спиной при встрече:

      – Вон, видишь?.. Вон, рожа очкастая… Вот он и есть!.. Тот…

      …Я потом спрашивал Олю об этом, и она громко смеялась, абсолютно презирая сплетни:

      – Пусть боятся. Меня тут все боятся. Дурачьё!.. «Офицеры», блин!..

      – А я?, – я пытался придать серьёзность проблеме.

      – Да и по тебе видать, что наплевать тебе на них.

      – Я-то уеду когда-г=нибудь… А вы?..

      И мы смеялись, а потом меня кормили потрясающим борщом, и мы опять танцевали, а я одуревал от запаха её волос…

      …Суету вокруг меня в тот день я заметил уже с самого утра. Не знаю, чем это было вызвано, и могу только предположить. Скорее всего, в часть кто-то должен был приехать. Не удивлюсь, если сам Олин папаша. И вот